Кастор Прайд. Хохот шута

Тропинин Кирилл

– Ты извини, Серебро, - я с подозрением посмотрел на проплывающий мимо квадрат.
– Но мне это все до звезды. Лучше скажи, насколько спасены мы? Ну, или хотя бы я?

– Тебя не спасут и все ваши святые!
– цверга упрямо не покидало хорошее настроение.
– А вот про нас я ничего не знаю. Или ты думаешь, я каждый месяц езжу на экскурсию в подобный пандемоний?

– Надеялся на опыт веков.

– Тут никаких веков не хватит, - Дамми, наконец, посерьезнел.
– Пошли, там разберемся.

И мы пошли.

Пошли сквозь абсурдную фантасмагорию, порожденную загадочным колдовством тихих, незаметных кобольдов. Сквозь, ожившие и не желающие умирать силуэты окружностей, многоугольников и каких-то совсем уж невероятных форм. Сквозь россыпь подаренных им цветов и настроений. Сквозь иной, заблудившийся мир, в котором не должно было быть никого, никогда и ниоткуда.

Пока все было спокойно. Мы медленно огибали задумчиво бродящие и не оказывающие нам и намека на внимание фигуры. Сейчас пещера была покрыта радужной дымкой, зыбким туманом, позволяющим смотреть лишь сарков на десять вперед. Наверное, это было сделано в качестве последней попытки спасти мою в конец одуревшую психику. Возможно даже, она окажется удачной.

Очередной пентакль уставился на меня всеми своими острыми углами как раз в тот момент, когда я, наконец, немного расслабился. Это было настолько дико и неожиданно, что я достал меч лишь спустя пару секунд. Достал только затем, чтобы что-нибудь сделать.

Но кого здесь было резать и рубить? У кого здесь была та кровь, что послужит оправданием для любого удара. Кто здесь был моим врагом и для кого готов был стать врагом я? Неужели для этого? Для недоразумения? Для глупости? Так может я и сам дурак? Дурак с дурацким мечом и дурацкой работой.

Я нервно бросил меч в ножны и подошел к порождению подгорного волшебства. Дамми уже исчез в горностаевом тумане, но я не спешил догонять. Я осторожно положил ладонь на то, что ещё несколько минут назад было чертой на покорном камне, а теперь вполне могло сойти за руку или ногу или хвост. Кто разберет эти пентакли?

Пальцы ощутили тепло, но и только. Касание получилось каким-то нематериальным. Словно я сжимал воздух. Воздух, в котором бьется, танцует, куражится жизнь. Яркая, легкая, зовущая. Жизнь, которой я мог бы позавидовать, если бы сумел понять.

Пентакль неожиданно надвинулся, резко оказавшись вплотную... Нет не вплотную! Ещё ближе. Внутри меня, как будто разрезав улыбающимся скальпелем. Таким острым и тонким, что мое тело этого даже не заметило. Он внутри меня, а я внутри него. Внутри странного, безмятежно распахнувшего двери мира.

Я сделал шаг. Не по пещере, не по скучному камню. Шаг по ребру, до угла, а потом ещё шаг до той красавицы-грани. Так просто, так правильно. Почему я не ходил так всегда? Почему вечно срывался с полпути, как с обрыва. Почему кидало и шатало, если можно так просто дойти и до цели, и до бесцельности?

Шаг, поворот. Налево, направо. Не убегая, не задыхаясь.

Я уже мог уйти. Уйти навсегда, растворившись в разводах волшебного циркуля, зная, куда я иду и зачем. Или в никуда и ни о чем. Я не ушел лишь потому, что был дураком. С дурацким мечом и дурацкой работой. Я задержался, отвечая сам себе на глупые, ненужные вопросы. Раздавая смешные, неправильные ответы. Такие смешные, что я даже рассмеялся. А потом сделал шаг назад.

– Тяжело ходить по прямым дорогам?

Кариф шай Миано неторопливо вышел из-за двух целующихся цилиндров. Забрало его было закрыто, а походка как всегда спокойна. В скупых движениях не было ни гнева, ни тревоги.

– Разве тяжело?

– Прямая дорога всегда тяжела. На ней всегда слишком много ног.

– Места хватит на всех.

– На всех, но не для каждого.

– Ты хочешь, чтобы я свернул?
– я отвел глаза. Нестерпимый блеск древнего доспеха резал подобно кинжалу.

– Ты уже свернул.

– Не туда?

– Куда-то, - рыцарь гулко усмехнулся.
– Какая разница? Разве не сворачиваем мы просто так, чтобы улыбнуться новой дороге?

– Иногда нас заставляют свернуть.

– А сейчас?

Сейчас? Я молчал. Я не знал, зачем свернул на этой странной развилке. Я ведь даже не думал об этом пока не увидел поворота. Неужели мне так надоело идти по-прямой? Неужели я шел по-прямой? Такой же прямой, что мерно подрагивала у меня под ногами. Рыцарь Падшего престола как всегда оказался прав, - прямая дорога тяжелей тысячи его доспехов. Ведь с каждым шагом на ней все больше манящих, опьяняющих поворотов. И в конце одного из них действительно будет дворец, но в конце других кнут и плаха. И нам не угадать желанного пути.

– А если это верная дорога?
– я новый сделал шаг назад.

– Тебе этого никогда не узнать.

– Но я хочу!

– Не жалей дорог, ученик!
– Кариф неожиданно захохотал.
– Завтра родиться сто новых! И они уже готовы умереть!

– А я готов послать их на смерть?

– Готов, - голос рыцаря стал злым.
– На смерть, на позор, на вечные слезы. Ты будешь жесток или жалок.

– Значит, жесток, - я шагнул назад в последний раз.

– Легко, да?
– древний отвернулся.
– Вот теперь легко.

– Бывало и полегче.

– Это было не с тобой.

– Может, будет?
– я опустошенно рассмеялся.

Кариф не ответил. Он долго смотрел на меня, сжимая и разжимая латную перчатку, а потом ушел, так и не подняв блистающего забрала. На миг я прикрыл глаза и проклял все свои дороги, повороты и канавы. Как бы много их ни было, а идешь всегда по одной. Той, что хохочет тебе прямо в глаза.

Дамми я нагнал минут через пять. Он все так же осторожно мерил шагами гладкие камни подгородной пещеры, изредка отвлекаясь на очередное недляслабонервное творение кобольдов.