Кастро Алвес
Шрифт:
И он не уклонится от своей судьбы. Он подаст надежду девушке, завлеченной в
публичный дом, он поможет старому неволь-
63
Баркас с изделиями гончаров-кустарей.
63
Баии славится своей керамикой.
Панорама Рио-де-Жанейро.
нику, он станет «братом бедняка». Ибо он знает, что «вдали, на площади, бурлит
народная
любят содержать поэтов, чтобы они для них пели за десертом о «любви и созидании».
Он тоже воспевал все, что есть прекрасного в природе: поля, леса, вечера, тень и свет,
цветы, женщин, зарю. Однако:
И вот настал тот день, когда я Стал слушать городов стозвучный шум. Я понял, чем
живет толпа людская, Где смысл сокрыт ее заветных дум. Удары молота и пламень
горна... То мысли иль расплавленный металл? И мнилось мне: народ кует упорно
Свободу — свой высокий идеал.
Нельзя воспевать только красоту полей, как хотят того господа. Поэт должен
обратиться к народу, воспеть его, сложить гимн, который повел бы народ вперед:
Поэта истинное счастье — Служить народу своему; В час испытаний, в час
ненастья Пути указывать ему.
Это судьба его, его миссия. Уйти от нее — значит предать поэзию; и проклят тот,
кто пойдет на такое предательство:
Поэт достоин лишь презренья, Когда свой дар и вдохновенье Народу не отдаст
сполна. Его изысканные ямбы, Его пеоны, дифирамбы — Какая им тогда цена?
Из всех художников слова в Бразилии Кастро Алвес меньше чем кто-либо отдал
дань «искусству для искусства». Он сознательно утверждал себя как народный поэт, его
поэзию вдохновляло служение народу, невольничьему народу сензал, полурабскому
народу городских площадей. То был поэт, равного которому сейчас нет у нас, подруга.
Поэт,
7 Жоржи Диаду 64
судьба которого «быть братом раба, проклинать господина, предающегося
вакханалии...». Его голос — голос свободолюбивого брата негра, голос народного
трибуна — продолжает и сейчас звучать с той же силой, подруга. Его поэзия служит
нам и поныне.
В 1865 году он начал, моя негритянка, свою проповедь. И голос его — голос
революции — это наш собственный голос:
64
Сердца пробуди же, о голос титана, От Анд прозвучи и до вод океана)
Принадлежит цароду площадь, Как кондору — небес простор.
Эту истину, подруга, он познал еще в дни детства, в Баие: он понял, что площадь
принадлежит народу, это его поле сражения. Что народ объединяется на митингах и
демонстрациях.
заполненной волнующейся, непокорной толпой. Именно на площадях возникают идеи,
именно здесь формируются борцы за идеи.
В Кастро Алвесе революционный художник сочетался с политическим бунтарем.
Его стихи — оружие народа, и говорить их следовало народу. Более того, они должны
были рождаться в народе, быть результатом брожения масс. Поэт часто приходил на
площадь, был в толпе и возглавлял ее. В его крови говорила кровь его предков: майора
Силвы Кастро, выступившего во главе батальонов независимости; Порсии, бросившей
вызов общественному мнению;
7*
65
младшего лейтенанта Жоана Жозе Алвеса, народного вожака, с кинжалом в руке
возглавлявшего толпу.
Кастро Алвес зачастую импровизировал, будь то стихи в защиту дамы сердца или в
защиту своего народа. И так глубоко западали эти стихи в души, что большинство его
поэм дошло до нас, сохранившись в памяти их первых слушателей.
В тот самый период, когда он писал первые свои поэмы из цикла «Рабы» и
большую часть времени проводил за работой в доме на улице Лимы, он продолжал
следить за движением народных масс и становился во главе его в наиболее
драматические моменты. Так случилось, подруга, в 1864 году на республиканском
митинге, который был организован на самой большой площади Ресифе.
Площадь начала заполняться рано. Со всех концов города собирался народ —
бедные люди, студенты, журналисты, поэты. Гул толпы, подобно шуму ветра,
распространялся по всему городу. Люди приходили издалека. Издалека пришел и тот,
кто собирался говорить им о республике — о форме правления, при которой всем
распоряжался бы сам народ. Толпа ожидала услышать слово надежды, слово,
указывающее выход из тупика. Идея республики тогда только намечалась, монархия
казалась сильной и могущественной. Лишь несколько человек мечтали о новых формах
правления, более демократических и более народных, и о них они говорили на пло-
щадях. Так начиналась пропаганда идей республики, и, чтобы услышать эти речи,
чтобы понять и полюбить эти идеи, люди со всех концов города собирались на
площади, которая была их форумом, их театром. Старые, молодые, еще безбородые
студенты, белые и негры. Негры приходили со страхом и тут же смешивались с толпой.
65
Во всех сердцах горела жажда новых идей, на всех лицах была написана любовь к
свободе.
Площадь заполняется, теперь это колышущееся море; шум толпы все возрастает.
И когда с высоко поднятой головой появляется