Кататония. Палач миров

Минаева Евгения

– Вот именно, – промолвил Абеляр, не дождавшись ответа. – Ты не знаешь. И я уверен, спроси я любого другого из учеников, даже большинство магистров, они не ответят. А почему? Потому что им неясно само наполнение слова «вера». В их понимании можно верить в благородство друга, в любовь женщины, в себя. Во что-то, что можно проверить. А я хочу спросить тебя: ты можешь верить в вещи, существование которых тебе не проверить собственным опытом?

– Нет. Поэтому я и не думаю, что Создатель существует. Магия существует, я вижу результат ее работы. – Рене раскрыл руку, и с кончиков его пальцев в чашечку ладони скользнул

огонек. Он сжал кулак, огонек пропал. – Существуют духи, их видели. Кто видел Создателя?

– Никто. Но скажи мне, вот ты можешь объяснить, как работает магия, а знаешь ли, откуда она появилась? Лекарь может объяснить, как работает человеческое тело, но как возник самый первый человек?

– Наша наука несовершенна. Она не все может объяснить. Но однажды настанет день, когда все станет понятно.

– Не настанет. Наш мир гибнет, Рене. Если это не исправить, боюсь, некому станет задаваться важными вопросами. И неважными – тоже. Но об этом поговорим чуть позже. Рене, задумывался ли ты когда-нибудь об истоках своей магии? Пытался ли заглянуть куда-то за пределы родной стихии? Не думаю. Мы, люди, бываем удивительно слепы. Мы греемся в солнечном свете, плещемся в воде, лежим на теплой земле, подставляем лицо ветру, но не очень много думаем, как вышло так, что нам дарованы такие милости…

– Наш мир мог возникнуть сам по себе. Просто случайное стечение обстоятельств.

– И ты думаешь, так оно и было? О, я знаю, некоторые утверждают, что ты и крыса по сути одно, и человек вполне мог возникнуть из крысы, но посмотри на крысу и на себя. Мог ли из неразумного зверька появиться однажды разумный маг путем лишь случайного стечения обстоятельств? Взгляни в окно и сам посуди, мог бы ты сотворить нечто подобное из горсти земли, из кусочка плоти? Мог бы сделать нечто настолько же прекрасное и одухотворенное? Мог бы создать кого-то, подобного себе, наделенного мыслями и чувствами? Мог бы придумать магию со всеми ее сложными законами?

– Человек бы не смог этого сделать.

– Да, человек бы не смог. И как от камнепада не строится сам по себе прекрасный дом, так и ничего не появляется само по себе. Но как же вышло, что мы так редко задаемся этими вопросами? Только вдумайся, Рене, мы, люди, не понимаем, как появились мы и все, что есть вокруг нас, и мы никому, совершенно никому не приписываем роль нашего творца!

– Но упоминания о Создателе…

– Вот именно! В научных кругах говорят о Создателе. Кто-то исключительно как о теоретической конструкции, поводе пуститься в философский диспут, кто-то как о шутке. А в обывательских кругах?

Рене задумался.

– Нет, магистр. Люди о таком не говорят.

– Да! Посуди сам: вот, в нашем княжестве ведется какая-то торговая политика. Торговец должен платить налог. Видел он сам Великого Князя? Нет! Но он знает, что вот, налог, налог установлен Великим Князем, нужно платить. И ровно так же во всей нашей жизни! У каждого человека есть внутреннее понимание добра и зла, должного и недолжного, у природы есть свои законы: ночь сменяет день, за летом следует осень. Кто это придумал? Сам поразмысли, ведь в природе человека было бы стремиться разобраться в этом и прийти, как торговец приходит к выводу о Великом Князе, что есть кто-то, кого он не видел, но кто властен над ним! Разве не так?

– Так.

– Но этого нет. Мы, люди,

мыслим себя вершиной нашего мира. Мы думаем, что над нами – никого. Почему так?

– Я не знаю. Я никогда раньше об этом не задумывался. Почему?

– Если б я знал! – горько рассмеялся Абеляр. – У меня только домыслы, Рене, да невеликая толика… правды, я надеюсь. Я сейчас скажу тебе прямо, что я решил, к чему пришел путем исследований и размышлений. Но это тяжелое, очень тяжелое знание, мой мальчик. Я не думаю, что ты готов его принять, но… больше некому, Рене. Один я не пронесу это бремя, один я не пройду этот путь. Я стар.

– Вы меня пугаете, магистр.

– Ты не представляешь, насколько я напуган сам. Одно дело – рассуждать, сидя в уютном кабинете, попивая вино из бокала, изредка дискуссируя со старыми пнями, подобными мне. Другое – смотреть наружу, где мир исчезает на глазах, и понимать, что в твоем знании есть страшная правда. Да, мне тоже страшно, Рене. Потому что раньше я только думал, а теперь я уверен – мы не сами по себе, мой друг. Мой дорогой мальчик, мы – не более, чем мысли. Мысли Создателя, и он перестал нас думать.

Рене с открытым ртом смотрел на Абеляра. Ему хотелось сказать, что учитель не иначе как сошел с ума, но слова не вылетали из горла.

Магистр и без того понял, о чем думает ученик.

– Да, я понимаю, звучит это все на редкость абсурдно. Но я не просто так спросил тебя, во что ты веришь, не просто так говорил о том, кто придумал мир. Рене, человеку свойственно объяснять все, что его окружает. Когда не находится объяснений рациональных, человек естественным путем должен прийти к объяснению иррациональному. Если над ним нет творца, человек должен его придумать, должен пытаться понять, зачем творец его создал и чего от него хочет. Человек должен бояться творца и делать что-то, чтобы соответствовать его требованиям. Должен придумывать что-то, что может этого творца умилостивить. Это должно быть подобно отношениям «Великий Князь – подданный», но ничего этого нет, и как раз это иррационально. И знаешь, что я думаю? Что этого нет, потому что Создатель этого не придумал. Если коротко: все то, что не вписывается в концепцию рационального бытия таково, потому что Создатель это не продумал. Ты понимаешь меня?

– Не знаю… Вы имеете в виду, что Создатель должен был бы дать нам способы… общения с ним? А если бы Его не было, то люди… должны были бы придумать себе создателя?

– Примерно так. Но придумывать бы не пришлось. Потому что он есть, и я уже привел тебе достаточно доводов для этого. И есть еще один, но о нем чуть позже. Теперь поговорим о другом. Рене, ты видишь, что мир гибнет?

Рене задумался. Ему очень не хотелось давать положительный ответ, но он помнил крыльцо, исчезающее в тумане, помнил отпечаток тела на кровати Милиссара.

Он кивнул.

– Очень хорошо, – выдохнул Абеляр. – Хорошо, что хоть в этом мне не нужно тебя убеждать. Мы умираем. Медленно, не вполне понимая, что происходит, но умираем. В чем причина? Обиделся ли на нас Создатель? Совершили ли мы что-то дурное? А может быть, он пресытился нами, перестал нас мыслить… Я не знаю. Но я думаю, что причина действительно в том, что он отвернулся от нашего мира, и потому тот уходит в небытие. И я всерьез думаю, что единственный способ спастись – обратиться к нему напрямую.