Кавалер Красного замка
Шрифт:
Тюремщик выбежал с криком:
— Сюда! Сюда! Караул!
Часовой хотел было загородить ему дорогу штыком, но собаки тюремщика кинулись на горло часовому.
Арестовали только одну Женевьеву; только одну ее и повели к допросу и заперли в тюрьму.
XLV. Розыски
Но пора вспомнить об одном из главных лиц, действующих в этой истории, о том, которое, покуда совершались события, скопившиеся в предыдущей главе, страдало
Солнце ярко озаряло улицу Монне, и кумушки сплетничали у дверей так же весело, как будто в течение десяти месяцев ни одно кровавое облако не останавливалось над городом, когда Морис возвращался с обещанным кабриолетом.
Он бросил вожжи уличному чистильщику сапог с паперти св. Евстафия и весело взбежал по лестнице.
Какое живительное чувство — любовь! Она оживляет сердца, умершие для всякого ощущения; населяет пустыни, вызывает перед глазами призрак любимого существа, она делает то, что голос, поющий в душе влюбленного, показывает ему всю вселенную, озаренную лучами надежды и счастья. И так как в то же время это чувство эгоистично, то оно ослепляет влюбленного для всего, что не есть предмет его любви.
Морис не видел этих кумушек, не слышал их россказней; он видел только Женевьеву, которая собиралась к отъезду, обещавшему им свободу и счастье; он слышал только Женевьеву, которая распевала свою любимую песенку, и песенка эта так приятно звучала в его ушах.
На площадке лестницы Морис остановился; дверь была полурастворена. Обстоятельство это удивило Мориса, привыкшего видеть ее постоянно запертой. Он посмотрел вокруг себя, чтобы убедиться, нет ли Женевьевы в коридоре, но ее там не было.
Он прошел прихожую, столовую, гостиную, осмотрел спальню, но все эти комнаты были пусты. На зов его никто не откликался.
Слуга, как известно, вышел; Морис подумал, что в его отсутствие Женевьеве понадобилась веревочка, чтобы связать пожитки, или какая-нибудь провизия на дорогу и что она пошла сама купить их в лавке. Такое безрассудство показалось ему слишком непозволительным; однако он еще не сомневался ни в чем, хотя сильно был встревожен.
Таким образом Морис поджидал, ходя вдоль и поперек по комнате и по временам взглядывая в полурастворенное окно, в которое врывался временами ветер, захватывавший с собой брызги шедшего в то время дождя.
Вскоре Морису почудились шаги по лестнице; он прислушался — это не были шаги Женевьевы; тем не менее он выбежал на площадку, наклонился через перила и увидел своего слугу, который поднимался по ступенями с обыкновенной лакейской беспечностью.
— Сцевола! — закричал Морис.
Слуга поднял голову.
— А! Это вы, гражданин!
— Да, я; а где же гражданка?
—
— Разумеется. Не видел ты ее внизу?
— Нет.
— Так сойди вниз и справься у привратника и соседей.
— Сию минуту.
И слуга повернулся.
— Да шевелись же скорее!
Морис подождал минут пять на лестнице; потом видя, что Сцевола не идет, вернулся в свою квартиру и опять высунулся из окна.
Сцевола заходил в две-три лавочки и уходил из них, ничего не узнав.
Морис в нетерпении окликнул слугу и, когда тот взглянул наверх, сделал ему знак вернуться домой.
— Не может быть, чтобы она вышла! — говорил себе Морис и опять начал звать: — Женевьева! Женевьева!
Но все было мертво, и даже эхо опустевшей комнаты не отвечало на его зов.
Явился слуга.
— Ну, что? — спросил Морис.
— Ее видел только привратник.
— Видел?
— Да, но соседи не видели.
— Так ты говоришь, что ее видел привратник? Каким образом?
— Когда она выходила отсюда.
— Разве она ушла?
— Должно быть, так.
— Одна? Не может быть, чтобы Женевьева ушла одна.
— Я не говорил этого, гражданин: она ушла с мужчиной.
— Как!.. С мужчиной?
— По крайней мере, так говорил привратник.
— Разузнай, что это за мужчина!..
Сцевола сделал два шага к двери, но потом остановился.
— Постойте минутку, — сказал он, как будто соображая.
— Говори скорее, ты меня мучишь!
— Не тот ли это мужчина, который бежал за мной?
— Бежал за тобой?
— Да.
— Для чего?
— Взять ключ от вашего имени.
— Какой ключ? Говори яснее.
— А ключ от вашей квартиры.
— И ты отдал незнакомому человеку ключ от квартиры? — закричал Морис, обеими руками схватив слугу за ворот.
— Да ведь это знакомый человек, он бывал у вас.
— А, верно, Лорен? Она ушла с Лореном?
На бледном лице Мориса мелькнула улыбка, и он отер платком холодный пот со лба.
— Нет, нет, нет, сударь, — сказал Сцевола. — Это не господин Лорен! Разве я не знаю господина Лорена.
— Так кто же такой?
— А помните того господина, который приходил к вам однажды…
— Когда?
— А когда еще вы были скучны, а он увел вас, и вы воротились домой веселый-превеселый.
Сцевола, как наблюдательный слуга, замечал малейшие подробности.
Морис взглянул на него расстроенными глазами, дрожь пробежала по всем членам.
— Не Диксмер ли? — вскричал он после долгого молчания.
— Именно так, — отвечал слуга.
Морис пошатнулся и чуть не упал на кресла. В глазах его потемнело.