Кавказская Голгофа
Шрифт:
Ты сказал: богатство – это испытание. Да! – добавлю – и очень трудное! И мало кто выносит его. Поэтому, дорогие детки, аще возможно – бегите от него. Берите Крест гораздо легкий. Простите, дорогие! Вас, искренно стремящихся к Богу, целуем всегдашним целованием...» Молодые супруги выполнят это наставление своего духовного отца, начав свою самостоятельную жизнь с маленького прихода на Украине. Сегодня у них пятеро детей, а отец Михаил Афонин – митрофорный протоиерей, один из известных и уважаемых на Киевщине священников – служит настоятелем Свято-Троицкого собора в Ржищеве – небольшом городке на берегу Днепра.
В 1994 году состоится одна из последних встреч отца Михаила с его духовным отцом в «Слепцовке»:
Прощание двух пастырей – учителя и ученика – было необычайно трогательным.
«Весь вечер накануне нашего отъезда мы сидели вместе, вспоминая прожитые годы. Было уже поздно, когда Батюшка сказал мне идти немного отдохнуть перед дорогой. Поезда и рейсовые автобусы в тот период из Слепцовки не ходили, так как станица находилась в прифронтовой зоне боевых действий, поэтому Батюшка выделил в мое распоряжение церковный автобус, чтобы я смог доехать с мамой до ближайшей станции и оттуда двигаться дальше.
«Батюшка, давайте вместе помолимся», – предложил я отцу Петру.
«Уже поздно, – ответил он, – да и вставать завтра Рано. Помолись сам и ложись отдыхать».
Действительно, мы договорились выехать в 3 часа ночи, чтобы машина пораньше смогла вернуться назад. Не помню, как задремал. Вдруг слышу: сторожиха стучит в ставни. Я быстро оделся и вышел во двор. Автобус уже стоял напротив церковных ворот на улице, а сам церковный двор был залит светом, горели абсолютно все лампочки! Я посмотрел на храм: двери были открыты, а из храма тоже лилось яркое сияние. Батюшка стоял во дворе в белом подряснике и ждал меня.
«Ну, Миша, иди попрощайся со своей родиной, – тихо сказал он, опустив голову. – Бог знает, когда теперь УВИДИМСЯ...»
Я вошел в храм и обомлел: Царские Врата были открыты, все образа освещены горящими лампадами и свечами, паникадило и все вокруг сияло огнем! Я поклонился до земли перед аналоем и Царскими Вратами, постоял в тишине, помолился. Тут я вырос. Тут мои корни...
Когда вышел снова во двор, Батюшка по-прежнему стоял там, ожидая меня. Наступила неописуемая минута величественной тишины и молчания. Кто-то тихо и печально ударил в колокол. Батюшка опустился передо мной на колени, а я упал перед ним, будучи не в силах сдержать рыданий... Потом Батюшка стал целовать меня, как отец сына.
«Будем молиться друг за друга...» – на прощание сказал он. И мы расстались. Последняя наша встреча произошла уже в Пятигорске, когда отец Петр будет лежать в клинике на операции. А на родине нам уже не суждено было встретиться...»
Об отце Петре с теплотой вспоминает и Федор Тимофеевич Гриценко, переехавший к нему в «Слепцовку» из Рагулей в 1966 году и проживший рядом с батюшкой 16 лет вместе со своей большой семьей. Он и отец Петр были почти ровесники.
«Все эти 16 лет, – пишет Федор Тимофеевич, – отец Петр снабжал нас продуктами питания, я никогда не уходил от Батюшки с пустыми руками, если обращался за помощью. Деньгами Батюшка нас не баловал, сам получая от храма скромное жалование, но всегда давал нам на дорогу, когда мы ехали на родину в Рагули. В свое время отец Петр сам дал нам тысячу рублей на покупку домика в Слепцовской, а когда мы возвращались в Рагули, то я настоял на том, чтобы он принял от нас эти деньги на жертву храму».
Отец Петр Сухоносов был духовником для всей большой семьи Гриценко. Не без
Из воспоминаний духовной дочери протоиерея Петра Сухоносова Анны Никулиной, проживающей ныне в городе Георгиевске Ставропольского края: «Я знала отца Петра, когда была еще маленькой девочкой и просто из любопытства бегала в церковь на Пасху. Но ближе мы познакомились значительно позже. В 29 лет у меня была трехлетняя дочурка Ада, которую я собралась покрестить. Да и сама я была некрещеной, поэтому вдвоем пришли к батюшке. Он не стал крестить нас сразу, а провел с нами несколько предварительных бесед, рассказал о православной вере, о Христовой Церкви, дал время выучить главные церковные молитвы и Символ веры. Лишь в свои 29 лет я впервые узнала, что есть священники, которые трудятся в храме не ради зарплаты, а по глубоким убеждениям. Служба в храме была для отца Петра не работой, а призванием. Он горел верой в Бога. Так Батюшка стал вскоре крестным отцом мне и моей дочери, которой во святом крещении дал имя Дарья – с тех пор мы ее так и зовем. Мы очень привязались духовно к батюшке, но не решались переехать к своей сестре, так как обстановка в Ингушетии в связи с войной в Чечне была сложной. Жила я тогда в Новгородской области. И вот спрашиваю отца Петра: «Батюшка, а если мы соберемся переезжать, Вы нас благословите?» Он отвечает: «А вы к нам сразу сюда в Слепцовку и переезжайте».
Так оно и получилось. Вскоре дом моей сестры в Серноводске разбомбили, и мы – две семьи – поселились с Батюшкиного согласия и благословения в его доме рядом с церковью, где он служил. Вот с этого времени наше общение с отцом Петром настолько сблизилось, что он стал нам как родной отец. После каждой службы мы все шли к батюшке за благослове- Ц нием. Я не забуду его широкую теплую руку, которой он нас благословлял, и его ласковые слова: «Доченька моя». За все время я ни разу не видела его раздраженным, сердитым, разгневанным, не услышала ни одного грубого или резкого слова. В его глазах светилась глубокая вера и смирение, в них можно утонуть и утешиться. Он подарил нам много книг о Православии, Житиях святых, и мы читали эти книги запоем. У нас не всегда были деньги, чтобы купить их в церковном киоске, а Батюшка дарил нам, не жалея денег.
Отец Петр радовался, когда мы всем нашим дружным семейством приходили в храм на службу, а если мы по какой-то причине не были на вечерней, то Батюшка после службы приходил к нам сам и говорил: «Аннушка, какая красивая вечерняя служба! Какие прекрасные молитвы!» И нам невольно становилось стыдно за себя, что мы разменивали эту благодать на мимолетные суетные дела.
Однажды мою Дарью, когда ей было уже 6 лет, на улице сбила машина. У меня наступило такое отчаянье, что я решила: это конец. Но отец Петр неустанно молился о ее спасении, когда врачи не давали никаких гарантий, и она по святым молитвам Батюшки выжила и выздоровела.
Я прожила с Дарьей и семьей своей сестры Нины в Батюшкином доме полтора года. Но потом жизнь сложилась так, что я вынуждена была переехать в Георгиевск, чтобы ухаживать за своей тяжело больной мамой. Осознание того, что придется расставаться с нашим любимым наставником, сильно угнетало меня. Слезы не высыхали на глазах, хотя по своей натуре я человек не плаксивый. И вот наступил час расставания. Мы подошли с сестрой Ниной к Батюшкиной келлии и постучались в дверь. Был вечер, густые сумерки. Отец Петр открыл дверь и приветливо встретил нас. В келлии у него тоже было темно, свет не горел.