Кавказская пленница

Иванов Виктор

— Калым, говоришь? — уткнулся в руль Аджебраил.

— Ты не спеши с ответом, подумай хорошенько. А завт­ра придешь ко мне в кабинет,

и мы обсудим подробности.

* * *

В ресторане Шурика и администратора принял сам заведующий, старый при­ятель администратора. Услыхав о научных изысканиях Шу­рика, он быстро организовал столик и принялся «толкать» тосты один за другим.

Шурик слушал, подперев отяжелевшую голову обеими руками, а администратор иллюстрировал

каждый тост же­стами и мимикой, и вместе с заведующим они представляли собой уже маленький коллектив художественной самодея­тельности.

— Когда все листья упали с деревьев, и холодные ветры возвестили о скором начале зимы, все птички собра­лись в стаи и полетели зимовать на юг. Одна маленькая, но гордая птичка сказала: «Пускай все летят, куда хотят, а лично я полечу прямо на солнце!» И она стала подни­маться все выше и выше. Но очень скоро обожгла себе крылья и упала

на самое дно самого глубокого ущелья.

Он сделал суровое лицо и, немного помолчав, то ли дожидаясь, пока птичка долетит до самого дна, то ли в поч­тении ее памяти, закончил:

— Так выпьем за то, чтобы никто из нас, как бы высоко он ни поднимался, никогда не отрывался бы от коллектива!

Он поднял стакан, чтобы выпить, но тут заметил, что Шурик уткнулся лицом в ладони и весь сотрясается в ры­даниях. Это привело рассказчика в полное замешатель­ство. Он отставил стакан и бросился к Шурику.

— Что?! Что случилось, дорогой?!

Администратор тоже не на шутку обеспокоился:

— Что с тобой?! Тебя кто-то обидел?

Шурик поднял на них заплаканное лицо и сквозь слезы выдавил из себя почти по буквам:

— П-п-птичку жалко.

* * *

В поисках жемчужин народной мудрости Шурик, ведо­мый администратором гостиницы, оказался в городском парке культуры и отдыха.

Старик шашлычник с громадным рогом в руках, напол­ненным до краев вином, вещал им очередной тост:

— ...И принцесса от злости повесилась на собственной косе. Потому что он совершенно точно сосчитал, сколько зерен в мешке, сколько капель в море и сколько звезд на небе.

Старик поднял свой рог:

— Так выпьем же за кибернетику!

Шурик и администратор последовали призыву. Выпив до дна, Шурик повесил свой рог на острие забора.

Старик снял с мангала по шашлыку и подал их гостям:

— На здоровье!

Где-то неподалеку оркестр заиграл праздничный марш. Щурик стал прислушиваться и удивленно спросил:

— Это что, парад?

— Нет, дорогой. Сегодня в нашем городе открывается новый Дворец бракосочетания. Эта музыка, возможно, от­туда,— пояснил старик.

— Торжественные события — это по моей части.

И, вытащив из внутреннего кармана свой блокнот, Шурик, шатаясь и спотыкаясь, поплелся в ту сторону, откуда была слышна музыка оркестра.

На площади

перед новым Дворцом бракосочетания со­бралось довольно много народу. Сразу по окончании тор­жественной части дворец должен был вступить в эксплуа­тацию на полную мощность, и поэтому несколько пар новобрачных, а также сонм их гостей в нетерпении и трепе­те дожидались своей очереди.

Шурик, упорно протискиваясь через толпу, подобрался почти к самому крыльцу дворца. Неподалеку от него в окружении подруг стояла Нина, но он ее не заметил.

На крыльцо вышел первый оратор. Это был товарищ Саахов, одетый в выходной серо-голубой костюм и шляпу-котелок. Вслед за ним следовал Аджебраил. Он нес крас­ную плюшевую подушечку, на которой лежали ножницы.

Подойдя к микрофону, Саахов обвел всех ликующим взглядом и торжественным тоном произнес:

— Сегодня у нас радостный, светлый, солнечный празд­ник. Через несколько секунд эти серебряные ножницы разрежут эту алую шелковую ленточку и откроют всем молодоженам нашего района прямую дорогу вперед к свет­лому будущему, понимаете ли, к счастью, любви и согла­сию, понимаете ли, посредством нашего Дворца брако­сочетаний.

Оркестр грянул туш. Саахов сам себе похлопал и про­должил:

— А вам, молодожены, я хочу дать несколько напут­ствующих слов. С этого дня у вас начнутся совместные трудности, горести и неприятности. И все это вы будете делить вдвоем. А потом и втроем, потому что с вами рядом пойдет третий человек. Но это не тот третий лишний, о котором не хочется говорить в этот торжественный день. Нет! Это третий маленький гражданин, и вы будете вместе нести на себе все заботы, тяготы и ответственность, в том числе и уголовную.

От всего нашего города поздравляю вас с этим!

Оркестр снова вдарил туш.

После чего Саахов, мысленно улыбаясь, продолжил:

— А сейчас мы тут посоветовались и решили... Честь открытия Дворца бракосочетаний и право перерезать сим­волическую ленточку мы предоставляем прекрасной жен­щине, девушке, которая оциле... олицетворяет, понимаете ли, собой новую судьбу женщины гор.

Это студентка, комсомолка, спортсменка…

По всему видно было, что Саахов произносил эти слова с большим удовольствием. После каждого он делал эф­фектную паузу и, уже совсем почти растаяв, закончил:

— Наконец, она просто красавица!

Саахов захлопал в ладоши и начал спускаться с крыль­ца в люди. Оркестр поддержал его поход маршем. Подойдя к Нине, он нагнулся к ее уху и, пытаясь перекричать ор­кестр, сказал:

— Вот это и есть то маленькое, но ответственное пору­чение!

Он жестом предложил ей пройти на крыльцо:

— Прошу Вас.

Нина, не ожидая такого предложения, засмущалась и, оглядываясь на подруг, попыталась отказаться. Но Саахов не уступал: