Кавказская пленница

Иванов Виктор

Люди жили в шалашах и ели друг друга. Затем, окрепнув и развив мозг, они стали есть окружающую природу: зверей, птиц, рыб и растения. Чтобы иметь какую-нибудь удачу на охоте, они перед уходом делали разминку. Посте­пенно она превратилась в танец.

Люди танцевали эти танцы вместе, и они объединяли людей перед лицом дикой природы.

Но потом, разделившись на семьи, они начали ограж­даться частоколами, через которые в продолжение многих веков переругивались. Затем стали драться, затеяли войну и забыли о совместных объединяющих танцах.

В

наше время, наконец вдоволь навоевавшись, люди вновь стали вспоминать эти танцы. Так что пусть с нами поспорят, у чьих традиций длиннее корни.

Итак, твист! Маэстро, музыку!

Трус включил магнитофон.

— Показываю! — Бывалый сделал несколько танцева­льных движений.— Как вы заметили, в основе танца лежит особое движение ног. Как будто вы — культурный человек и пытаетесь растереть ногой окурок. Итак, все вместе под музыку, начали!

Обучающиеся конвульсивно задергались, пытаясь по­вторить движения Бывалого, но более поверхностные тра­диции горских танцев не давали углубиться к доисториче­ским корням.

— Стоп! Стоп! Стоп! Это же не лезгинка, а твист! Показываю еще раз! Все сначала! Носком правой ноги,— он поднял над головой дымящуюся сигарету,— вы давите окурок! Вот так! Оп-оп-оп-оп!

Он бросил окурок на пол и ногой растер его в порошок.

— Теперь второй окурок,— он обратился к публике.— Подайте мне, пожалуйста, второй окурок!

Ближайший из танцующих протянул ему свою си­гарету.

— Второй окурок вы давите носком левой ноги! Вот так! Оп-оп-оп-оп! А теперь оба окурка вы давите вместе. Оп-оп-оп! Громче музыку. Поехали!

Вся танцплощадка зашевелилась в танце. Бывалый сел и закурил. На сегодня его роль учителя хореографии была исчерпана. Он завел публику, и теперь она веселилась сама по себе. На это и был рассчитан трюк со школой танцев. Специальной подготовки, что называется, не требовалось. Публика, в основном, приходила просто потанцевать и тан­цевала в свое удовольствие. Всем было хорошо.

В кассе уже накопилась довольно пухлая пачка рубле­вок, а люди все прибывали. Трусу нравилась их лихая «работа» и, вдохновившись, он задумал проделать «аферу» в «афере». Когда очередной танцор протянул ему свой мятый рубль, Трус положил его в общую кассу, но билет почему-то не дал, жестом предложив пришедшему поско­рее проходить внутрь.

Потом он начал производить с оторванным билетом какие-то лихорадочные манипуляции, видимо, желая скрыть его от посторонних глаз.

Сначала он засунул его себе в нагрудный карман. Затем вытащил, посчитав это место ненадежным, и начал искать какую-нибудь щель в двери или стене, чтобы его туда засунуть. Но в этот момент за дверью кто-то зашевелился, и Трус, засунув оторванный билет себе в рот, мгновенно проглотил его.

Билет застрял на полпути к желудку. В ту же секунду в дверь заглянули пацаны, которые до этого стаей кружили вокруг их «Фордомерседеса». Трус, поняв, что зря испу­гался, свирепо замахнулся на мальчишек и, когда они исчезли, с облегчением запил застрявший ком стаканом минеральной

воды.

После того, как компрометирующий его документ, в данном случае билет, был ликвидирован, Трус вытащил из портфеля всю прибыль и, еще раз пересчитав, оставил себе одну рублевку. Он суетливо ее скомкал, превратив в ма­ленький шарик и, стреляя глазами по сторонам, засунул себе под шляпу. После чего умиротворенно вздохнул и от­кинулся на спинке стула.

...Вечерело. Возвращающийся мимо парка с работы до­мой Аджебраил заметил какое-то небывалое оживление возле танцплощадки. Подойдя поближе, он увидел афиши, красный кабриолет. Смутная догадка появилась у него в голове: «Похоже, искатели легкой сладкой жизни. И не из нашего района. Такой машины я здесь никогда не видел. Господь услышал меня. Это то, что нужно!»

Подойдя к двери танцплощадки, он просунул в нее свой длинный нос и наткнулся на Труса.

— Желаете потанцевать? — осведомился вежливо кассир.

— Сейчас вместе потанцуем. Я фининспектор!

У Труса в желудке запрыгал проглоченный билет. Трус моментально выскочил из-за стола.

— Айн момент! Это не ко мне. Меня тут попросили заменить. Я сейчас позову. Вы тут постерегите магнито-фончик.

Схватив портфель с прибылью, он побежал с докладом к Бывалому.

Аджебраил зашел внутрь и, увидев рулон трехкопе­ечных трамвайных билетов, еще раз убедился в своих догадках.

Перепуганный Трус взбежал на сцену к Бывалому и, показывая пальцем на дверь, шепнул ему в самое ухо:

— Там фининспектор! Бывалый сразу помрачнел.

— Так, это серьезно. Предупреди Балбеса, и быстро готовьтесь к отъезду. Я им займусь.

И Бывалый энергичными шагами направился к выходу. Подойдя к Аджебраилу, он приятным баритоном спросил:

— Мы вам тут не помешали? Не сильно шумим, това­рищ фининспектор?

Аджебраил, поняв, что имеет дело с главным из этой компании, решил сразу перейти к делу. Он так и сказал:

— Есть дело!

— Это которое у прокурора? — переспросил Бывалый.

— Шутите,— улыбнулся Аджебраил.

— Какие шутки с фининспекцией?

— Ну, какой я фининспектор? Это шутка была. Могу свои документы показать.

— Не нужно нам ваших документов. А вот за такие шутки можно и здоровья лишиться,— Бывалый угрюмо придвинулся к Аджебраилу.

— Ладно, ладно. Я серьезно. Есть возможность подза­работать.

— А какая работа?

— Творческая. Нужно кое-что украсть.

— Товарищ, Вы ошиблись. Мы не воры, мы художе­ственная самодеятельность,— снова помрачнел пред­водитель.

Аджебраил стал быстро оправдываться:

— Это не совсем то, что Вы подумали. Это будет своего рода спектакль на свежем воздухе в антураже гор. Украсть-то нужно, но что? А точнее, кого?

— Кого? — удивленно переспросил Бывалый.

— Невесту! Свадебный обычай древних горцев. За всю операцию плачу полтинник! — сделал широкий жест Аджебраил.

— Каждому! — поправил Бывалый. Аджебраил вытаращил на него глаза: