Кай из рода красных драконов 4
Шрифт:
Дикари не злоумышляли друг против друга, были терпеливы, искусны в отделке оружия, одежды и даже корзин с «колёсами»!
В бою они защищали одурманенных магией товарищей, бесстрашно бросаясь с палками на мечи.
А ещё у них имелось понятие о справедливости и чести.
Правда, своё понятие, незнакомое, странное, но сейчас оно могло спасти Нишаю жизнь, если он сумеет показаться для них своим.
Колдун достаточно долго наблюдал за всеми, кто что-нибудь значил здесь, в этом странном месте, которое они
В том, что «лагерь» основал Кай, юноша, не достигший полного возраста воина, белый заяц Тенгри — в этом Нишай был уверен.
С «зайцем» — явно было что-то не так. Он вёл себя как зрелый, закалённый в боях воин, видевший много людей, совершивший уже простые ошибки, что свойственны его возрасту.
Нишай не сомневался — Кай носит личину, но вот одну ли?
Он знал: сложная личина, изменяющая возраст, вес и рост, не может накладываться надолго.
Может быть Кай — кем бы он ни был — купил это тело, как Нишай купил тело охотника? А после наложил на него маску, слегка изменяющую внешность. Но зачем?
Кто он? От кого скрывается?
Если ему подчиняется драконий меч, означает ли, что Кай — из рода дракона или воин драконьей крови по клятве?
Нишай закрыл глаза и постарался вспомнить всех, кто сидел у костра рядом с Каем. Увидеть их внутренним зрением так, словно они перед ним наяву. Он успел изучить всех «вождей» этой дикарской вольницы.
Самым родовитым был Айнур. В нём текла кровь красных драконов, и меч он носил по праву. За его голову Шудур заплатил бы много, очень много монет.
Но Айнур не мог быть тем, кто объединил вокруг себя дикарей. Он покалечен телом и духом. Его правая рука не сгибается, а дух угнетают снующие вокруг волки и барсы.
Айнур не до конца доверяет дикарям, в этом его уязвимость. Не будь у Нишая верёвки на руках, влезть к Айнуру в доверие было бы не так уж и сложно.
Сломать ему руку, правильно сложить кости, увязать в лубок, поить травяными настоями — многие из них не только притупляют боль, но и приучают шею к ошейнику.
Через лунный месяц, когда кости Айнура срастутся, он добровольно примет печать и власть колдуна. Из него можно будет верёвки вить. Вот такие, как эта верёвка-змея.
Чиен, его ближник, крепкий сердцем и выносливый воин. Но заметно, что недавно он пережил сильное горе. Потерял кого-то в бою?
Значит, уязвим и Чиен. Нет ничего проще, чем поднять мертвеца и расспросить его, узнать тайну случившегося. Так что подход к драконьему воину тоже несложно будет найти.
Йорд? Ну, этот камень в фундаменте башни оказался бревном и давно сгнил.
Йорд ходит под печатью. За обещание снять её, он сделает для Нишая что угодно.
С дикарями — сложнее. (Колдун перевёл мысленный взгляд на малоподвижное лицо Ичина.)
Воин-шаман —
Как и где шаман получил свою рану? Каким оружием?
Надо бы посмотреть на пятно поближе. А вдруг есть шанс вернуть свой меч, что висит сейчас у Ичина на поясе?
Но опаснее всех Майман — самый непредсказуемый из дикарских вождей. Он умеет наблюдать за людьми, как Нишай, умеет посмеяться над собой. Против него сгодится только одно оружие — острый меч. А меча-то и нет…
Нишай вздохнул и открыл глаза.
И тут же росток в горшке вздрогнул, наливаясь голубоватым светом.
— Смотри! — прошептал Нишай, и девушка подняла голову от книги.
Прошептала потрясённо:
— А что это с ним?
— Он переходит из фазы почки в фазу лозы, — пояснил Нишай. — Ищет свою дорогу между мирами. Тянется туда, где сможет распустить свой цветок, создать новое неизведанное магическое пространство, новые земли!
Шасти улыбнулась сиянию:
— Он прекрасен! — прошептала она.
— А как вы нашли жабий камень? — спросил Нишай.
Он только читал об этом удивительном артефакте.
— Камень был в голове у ютпы, поднявшейся из самой глубокой бездны, — ответила Шасти, любуясь постепенно угасающим сиянием. — Никто ещё не видел таких чудовищ!
— Видели, — улыбнулся Нишай. — Ведь в книге есть описание жабьего камня.
Сияние стало стихать. Росток был ещё слаб, его всплески быстро угасали, но скоро он будет светиться постоянно, и тогда ему понадобится кровь.
— А я не читала про таких свирепых и страшных тварей, — продолжала рассказывать девушка. — У неё огромные лапы, а голова — как камень. Кай и Чиен зарубили её у болота.
— Но как она сумела выбраться из преисподней? — нахмурился Нишай.
— Я думаю, кто-то из колдунов пытался открыть на болоте короткий путь в преисподнюю, — предположила Шасти.
— Шудур? — Нишай дёрнулся сесть.
Проклятая верёвка!
— Или кто-то из самых сильных его колдунов, — согласилась Шасти.
— Может, они охотятся на вас? — предположил Нишай. — Скажи, ютпа нападали на вас здесь, в лагере? Я видел высушенные черепа… Сколько здесь было тварей?
Шасти покачала головой, не желая отвечать на откровенно шпионский вопрос, но потом выдавила:
— Много! Перестань спрашивать! Ты задаёшь вопросы, словно… Словно шпионишь здесь для Шудура!
— Да какой я шпион? — рассмеялся Нишай. — Для кого я могу шпионить? Ты же знаешь меня с самого детства — я всегда был сам по себе.
Шасти кивнула задумчиво. Наверное, она тоже помнила, как они вместе играли совсем маленькими детьми. Им было зим пять или шесть, а потом пути разошлись.