Кайл Соллей
Шрифт:
– Кто ты? – он наклонился, пристально взглянул мне в глаза.
– Воин.
Он мягко улыбнулся.
– Как твоё имя?
– Нет. Имени нет. Порядковый номер. Никакого имени, кроме Кайл.
Айон вздохнул.
– Давай с другого конца. Насколько ты похож на Кайла?
Теперь уже я задумался. Не такой простой вопрос и не так легко объяснить, особенно если барона Соллей отделяет от ответа пропасть в миллиард лье. Покопавшись в глубинах приобретенной памяти, подыскал объяснение.
–
– Нет. Но ты продолжай.
– И вот эти кирпичи у тела прежнего Кайла. И у меня. Они одинаковые. И построены ровно так же. Из того же материала. На каждом кирпичике строит подпись. Всех его предков. Моих предков. Всех, до единого, включая вас, отец. Я кровь от крови Кайл. Да, я не рождался во чреве матери. Ни матери Кайла, ни чьей-либо вообще. Но в каждой крупице себя я несу всю историю всех родов Кайла. Мне так же жарко или холодно, я ем, пью и испражняюсь, знаю и помню всё, что знал он. Настолько я похож. Никто не отличит.
Айон вздохнул.
– Ну, допустим только блаженный или пьяный вас спутает. Только его нет. А ты есть. Большинство Соллей захоронены в семейном склепе в Старой башне. Кайл – нет. Потому что я не знаю, как объяснить тебя живого и его мертвого. Скажи лучше, что ты умеешь?
– Ну, там, ходить, говорить, драться...
– Нет, нет, – он перебил мою тираду, отгородился руками как стеной и посмотрел в сторону приближающейся точки, которая приобрела очертания далекого всадника.
– Попробуем иначе. Ты умеешь зажигать огонь взглядом? Или превращать воду в яд? В вино? Вороний кал в золото? Может, воскрешать мертвых? Прямо из могил?
– Ничего такого странного я не могу.
– А может, чего-то другого странного?
– Ну, могу выдержать давление огромное или высокую температуру или могу идти без устали недели напролет. Или могу поймать стрелу в полёте. Или птицу. Могу поднять огромный груз. Я намного прочнее Кайла. Меня очень трудно убить, особенно камнями и палками. Необычного? Того, что не могут люди? Могу проникать в чужое сознание, чтобы быстро узнать что-то без слов и лжи. Называется – допрос. Лечить могу, но не особо сильно, простая передача жизненных сил. Память у меня хорошая и зрение. И слух. Другое чувст…
Айон нахмурился и отмахнулся.
– У тебя могут быть дети?
Его взгляд перестал быть добрым. На меня смотрел грозный и сильный властитель, барон Соллей Железная Рука. Иголки взгляда ловили мельчайшее движение. А я - растерялся от неожиданного вопроса.
– А прежний Кайл мог?
Айон утвердительно кивнул и ещё больше нахмурился.
– Тогда я тоже могу.
– А твои дети, они будут мне внуками?
–
Он вздохнул и уставился в стороны замка.
– За внуков я тебе могу многое простить. Ты не обижайся, чужак, но ты подменыш. Подменыш. У нас такое есть в сказках. Но в сказках всё плохо заканчивается.
– А в жизни?
– Ещё хуже.
– Человек! Айон! – мой голос снова дрогнул, – я не просил обо всём этом. Мне оно не надо. Не нужна чужая жизнь. Я не враг Кайла или кого-то здесь. Я здесь случайно.
Я развернулся и начал поворачиваться и вставать, но он мягко удержал меня.
– Кайл мертв. Ты нет. Хочешь уйти?
– Не знаю.
– А я знаю. Оставайся.
Он замолчал. Всадник был уже отчетливо виден.
– Согласен?
Подражая его манере, молча кивнул.
– Тогда скажи, вот среди прочих твоих могучих умений, сможешь ли ты простоять на коленях без движения в церкви три дня? Не став в итоге калекой?
– Могу, только какой в этом смысл?
* * *
Какой, твою мать, смысл?!
Да, я учусь ругаться по-местному. Пока что с самим собой.
Мы бросили повозку с трупом на того конного воина, звали его Гюнтер.
Когда доковыляли по земляному валу до замка, мост был опущен, а ворота застенчиво приоткрыты. Внутри нас ждала толпа грязных вонючих оборванцев, вооруженных камнями, палками и убогими кусками железа. То есть - вооруженный гарнизон воинов – эспье, отряд замка и барона. Их положено называть в честь длинной заостренной палки – рыцарское копьё, такая примитивная тактическая единица, действующая под рукой хозяина земли. И все с большущими испуганными глазами. Молчат, смотрят на нас.
На внутренней стене, разделявшей двор замка, сравнительно далеко, несколько столь же нелепо одетых женщин, причем тоже вооруженных.
Отец не заставил их ждать, войдя и грозно сверкнув глазами, громогласно (вот это голос, слышно даже на стене, а те, кто рядом, вообще частично оглохли) рассказал длинную, попахивающую идиотизмом историю.
То есть вначале, всё было сравнительно честно. Он с сыном (со мной) и толстяком Саржем охотился на болотных свиней. Слуга кашеварил, отец воспитательно вещал, я вел себя как дегенерат. Обычный день. Внезапно налетели бандиты, вооруженные до зубов здоровяки – наемники, которых было неожиданно – тринадцать рыл.
Зачем врать про количество я не знал, но моя задача была стоять молча и делать страдальческое лицо.
Так вот. Разбойники убили Саржа, смертельно ранили меня в грудь копьем. Про лошадку отец забыл упомянуть, хотя я даже вспомнил, что её звали Черёмушка. Тем временем барон Айон Корентин Соллей стоит один, с обнаженным мечом над умирающим мной, окруженный врагами, непременно хохочущими, и взывает всем сердцем своим к Господу, хотя исход уже предрешен.
Трагическая пауза, я не подозревал, что отец такой здоровский рассказчик.