Кайл Соллей

Кулабухов Тимофей

– Крепите парус, но не расходитесь, – командовал боцман.

Мы и не думали уходить. Закрепили морскими узлами. Сели тут же, у борта. Дрека-драккар стал ближе. Несколько сотен шагов. Видны поднимающиеся весла, отрывки криков на нордском. Не то проклятий, не то команд.

Повезло, норманнам стало интересно, что там плещется в волнах. Подняли весла. Баран орет в шуме волн.

Хурде и, правда, нес облака. Ветер свистел в ушах. Началось томительное ожидание, только Скальд время от времени что-то напевал себе под нос и перебирал украшения на шее.

Болтанка усилилась, вражий драккар всё ещё маячил за кормой, но

ветер щедро надувал парус, придав Коту молодецкой резвости.

Минута за минутой. Час. Кто-то пошел по нужде. Кок пробурчал, что, если бы норды были пошустрее, он бы ужинал у морского царя в гостях, а так придется готовить. Убрался на камбуз. Стало холоднее, судно бросало так, что даже сидя надо было держаться.

Я всё ещё сидел, привалясь к борту, когда отец решил, что ему пора отдохнуть и ушел спать. Прошло ещё несколько часов изматывающей болтанки, прежде чем рулевые решили, что пираты окончательно отстали и ушли за горизонт искать добычу помедленнее. Только тогда сменили курс на юг, на зюйд.

* * *

Когда все уселись кушать, а успокоившийся горизонт окрасило в потрясающие краски, вдруг начал рассказ обычно молчаливый рулевой:

– Меня все Скальдом зовут. Я ютландец. Норд. Скальд вовсе не имя, это название для бродячих пьющих чужой мёд странников, певцов-стихотворцев. Имя-то моё Эйдерсмук. Прозвали так за то, что по молодости как напьюсь, песни горланю, но слуха нету, всех аж корежит. Так что Скальд – это вроде злая шутка надо мной. Молодым служил на пиратском драккаре. Да. Белый дракон! Ходили мы на Альбион, в основном суда грабили, но и селениями не гнушались. Капитан был сущий демон, Кнуд Жадный. Я тогда рулевому делу только научился.

Знаете, как я морской разбой бросил? В одном походе, у чужих берегов. Экипаж за добычей ушел, соседнее селение разграбить. Верное дело, безопасное. Три дня их не было. На Белом драконе только четверо нас оставалось. Молодых. Всё ещё смеялись, зачем столько оставлять судно стеречь, мол альбионцы трусливые. Вот. А на четвертый день пришел отряд врагов, вроде под предводительством вражьего ярла. Ну. Мы иногда Дракона на берег вытаскивали, так удобнее, да и подлатать можно. А в тот раз как знали, на воде стояли. Ну, они как прибёгли, мы сразу якоря срубили. Парус подняли и двое на весла. Наш один, его Норска звали, на берегу был. Побросал всё и вплавь к нам. А выбор у парнишки невелик. Успеет, мы подберём. Не успеет – распнут его ланды. Вот. Доплыл в общем, мы же ему конец бросили, конечно. Вот. Так вчетвером кое-как ушли. А стыдно было на родину возвращаться. И одинокие все, без семей. Раз уж капитан погиб и домой нельзя. Продали мы корабль. В порту. Деньги поделили. Я тогда навеки на суше поселился. Чтоб до смерти жить, моря не видеть, землю там пахать, как дед мой. Вот. Ну, через два года, уже, когда последнее пропил и скитался, отнимая у собак еду, вспомнил - я ж рулить умею. Так в ближайшем порту и нанялся к грекам одним.

Что хочу сказать. Мы тогда не только топоры и мечи пользовали. Мечи были прямые. И кривые. Ещё крюки на длинной палке. Сначала борт зацепишь, потом в драке щит оттянешь, чтоб другой боец таким же крюком ему головешку-то проколол. С размаху. Удобно. Остроги бросали. И луками лупили, как поближе подойдем. Крюки на веревках ещё. Ну а насчет коротких мечей верно всё. Широкие были, мощные, чтобы срубать что попадется. Норд в бою лют и бесстрашен.

* * *

Прошло

три дня. Кот Бигодже пришел к Аркошонскому заливу страны Бюжей ночью. Обогнули незаметную в темноте песчаную косу. Под скрип снастей грек рассказал, что её называют Петушиным берегом. Потому что птицы в темноте не видят, а если мореход впотьмах сослепу сядет туда, то его потом вытянут, но и на смех поднимут.

По горизонту то там, то тут светили огоньки. Неоклетос авторитетно заявил, что по всему берегу залива городки и вообще это место любимо и уважаемо мореходами, потому что там много стоянок, много трактиров и дешёвого яблочного пойла.

Ярко светила луна. На приспущенном парусе причалили к пирсу. На берегу никого не было. Пришлось троим матерящим весь свет корабелам Кота прыгать в воду, грести, бежать по настилу пирса и швартоваться, то есть привязывать судно. Потом ещё искать трап.

Мы сошли в ночной порт, назывался он Ла-Тесте, не дожидаясь утра. На седьмой день, точнее ночь, ступили на сушу.

Когда Кабан и Людоед прощались, крепко обнимались, даже плакали. Беззвучно рыдал и Снорре, о чем-то тихо перешептываясь со Скальдом. Старый норд гладил моего саттеля по голове, успокаивал, хотя даже при свете луны было видно, как он сам волнуется.

Последним на пирсе с нами простился неунывающий грек. Напоследок я спросил его, что же значит Бигодже в названии Кота?

– Усатый, – простодушно пожал плечами грек и обнял меня на прощанье.

Глава 11. Страна Бюжей

Я недовольно кивнул. Барон Айон Соллей давал мне наставления. На прощанье. По моим подсчетам уже девятый раз.

– Мы поехали, ты со Снорри здесь. Много раз всё обсудили.

Снова киваю гривой.

– Хочешь, иди в гости к Бюжам, хочешь - нет. Пойдешь – подарок купи. Деньги есть. Не знаю, на сколько мы уйдем в Норбанн-Порт, но ты тут закрепись и жди, кораблик всё время держи не примете. Тоже выбирай небольшой и шустрый. Единственная твоя задача.

Снова киваю.

– Если придет гонец из нашей земли, бросай всё и плыви на выручку. Хотя Фарлонгов больше нет, у них остались разгневанные родственники. Чуть что, наши будут запираться в замке и держать осаду. Ну, не обижайся, так надо.

«Так надо». Меня, взрослого рыцаря, оставляют сидеть на полпути в Стране Бюжей. Я хорошо понимал, что такое надобность, приказ и дисциплина. Хотя душа моя бунтовала, логика говорили, что все верно. Отец поскачет верхом с Жаком и Гюнтером, каждые два дня продавая уставших лошадей задешево, и покупая новых значительно дороже. Такая смена коней вылетит в расход. Потом, отцовская осторожность требовала решать деликатную ситуацию самому. Из страны Бюжей у меня всегда есть возможность вернуться, если в замке беда.

Но горькая обида, растерянность и негодование не покидало.

Простились. По-мужицки обнялись, похлопали по спинам.

Раннее утро. От моря веет холодком. Площадь возле небольшой церкви имени святого апостола Томаса. Улица, ведущая к выезду из городка, три всадника, уходящие вдаль. Я со Снорре стоим столбами. Норд недоволен. Скорее всего, от голода.

– Не смотри на меня драконом. Пойдем, поищем таверну, покормим тебя. Нам ещё кров искать.

Выражение лица саттеля мигом переменилось. Оказалось, он даже присмотрел пару вариантов. Когда всё успевает?