Каюр
Шрифт:
Он несколько раз пытался меня расспрашивать о последнем трипе. И в конце концов - зачем упираться?
– я ему рассказал.
– Совсем дохлая смерть, - сокрушенно прокомментировал он.
– Ты воспринял ситуацию как провал, вот и начал проваливаться. Упал в новый полет. Надо было перехватить инициативу и возглавить бардак. Впрочем, для того тебя и накачали дурью, чтобы ты ничего не посмел, оставался в ведомых.
– Что же это за персонажи были: Яга, изба, кошка?
– Все эти виртуальные выкрутасы имеют под собой подоплеку. Мы тот свет воспринимаем в классических понятиях.
– Он хохотнул, как будто и впрямь только что отведал потусветного юмора.
– Возможно это визуализации образов и понятий. Как, например, там может выглядеть милосердие, благодать, непорочность или порок? Представь, что тот мир - жизнь в подобных понятиях, которые обрели образы. Где все зримо, явно... Можно в многоглавом чудище узнать себя.
– А это существо, которым запустил в меня Каспар?
Такое впечатление, что оно до сих пор сидит во мне.
– Думаешь, вирус? Можно и так сказать. Встроился в твою личность, словно в геном, не меняя фанка.
– А что, может и поменять?
Джякус оставил это вопрос без ответа. Сказав вместо этого:
– А ты хотел сразу в рай? В игольное ушко? Как говорила актриса Раневская, что я могу поделать, если у меня такая толстая жопа.
Слово жоп - жизненный опыт - тогда еще не было изобретено. Но Джякус его уже предчувствовал.
Мне иногда казалось, что депрессняк отступал. И зачем тогда трип? Я всё ещё трусил.
– Надо, Ходя, надо, - обычной присказкой отвечал Джякус.
– Против ада - только противоадие. Иногда для восстановления личности надобно умереть. Выйти за пределы действительности. Считай, что это обыкновенная эвтаназия. Щенячьей жизнерадостности мы тебе не вернем, но поможем изменить твою жизнь к лучшему.
Ходя - вероятно, от слова ходок. А иногда - Ходя-Ходя. Никаким ходоком я тогда еще не был: мои вынужденные трипы не в счет. Но кличка была дана с расчетом на будущее. На вырост, если так можно сказать.
Скоро проявилась и личная заинтересованность во мне моих новых друзей. Я как-то спросил:
– Что же ему, Каспару, от меня нужно?
– Да чёрт его знает. Может, он просто псих. С ним ты сам как-нибудь разберёшься. После того, как сделаем тебя каюром.
– Каюром? Меня? Почему именно?
Я был мало что удивлен. Я был изумлен, у меня лицо вытянулось.
– У тебя потенциал. Джус еще в лазарете это в тебе подметил. И людей убивать ты приучен. Я же должен его к кому-то пристроить, прежде чем уйти из профессии.
– И куда ты уходишь?
– В кино. Надоел мне театр одного актёра.
Театр одного убийства, следовало бы сказать. Этот человек будет меня удивлять, пока моё лицо не вытянется в лошадиную морду. Однако о том, что он в корень достал депо, и ему почти уже выписали путёвку в чмольный, он мне тогда не сказал.
– Но ты не сомневайся, мы с тобой еще встретимся, - обнадежил он.
– Не пройдет и полвека.
– А это обязательно - становиться каюром?
– в тот же день спросил
– Альтернатива такова: либо остаешься лузером, либо делаешься каюром. Тебе еще повезло. У других лузеров и такого выбора нет.
– И по каким же признакам ты определил, что у меня дар? Я вот его в себе не вижу.
– Ах, да мало кто видит. Ты полицейский или страховой брокер - выбрал профессию случайно - а дар у тебя художника или конструктора тяжелых машин. А может у тебя талант поэта или Шерлока Холмса. Если б ты не опустился в лузерство, я б в тебе этот дар и не заметил. Так что наличие отрицательного опыта - необходимое условие для каюра.
– Но не достаточное?
– Есть еще симптомы. Глюки именно того свойства (я ознакомился с историей болезни). Есть признаки нарушителя, словно кто-то участвует в твоей судьбе. Впрочем, это настолько неопределенно, что рано эту тему затрагивать.
– Знаки, символы?
– Я припомнил версию Гарина.
– Что-то не видно их.
– Вполне возможно, что и не видно. И я, наблюдая за тобой, ошибся в них, истолковал неправильно. А насчет дара не обольщайся. Дар зачастую - латентная форма психического расстройства. Это твое бедствие или богатство, можно отнестись к нему и эдак, и так. Джякуса взять... Кстати, он тоже в бэде бывал. И вообще, я гения на говно не меняю. Так что придется тебе гением стать.
Десятое минуло, а я был всё ещё жив. Джус нервничал. Бомжевая жизнь ему опостылела, тем более что надвигались дожди. И уже на стене появилась претензия, что вот уж и сроки вам вышли, а вы... Других следов писателей обнаружено не было, только пропала одна из собак да кто-то помочился на колесо Джусова джипа.
– Терпения нет. А нетерпения - сколько угодно. Не прикажете ль долго жить?
– торопил события Джус, теребя Джякуса.
Он, наконец-то, добыл саблю. Это была боевая шашка, "чапаевская", с потемневшим клинком, с эфесом, обмотанным изолентой, без дужки и без ножен. Он эту шашку всюду таскал с собой, чистил её, холил, точил, рубил ею бурьян и подсолнухи. Руку набивает, холодея, наблюдал за ним издали я.
Джякус был его рукой недоволен.
– Это ж сабля! Что ты ее, держишь, как сухую соплю?
– кричал он, оседлав бел-горюч алатырь - не тот ли алтарь, на котором меня зарежут?
Я их напрямую спросил: как меня умерщвлять будут? Этой саблей станут рубить? Я предпочел бы что-то не столь кровавое и болезненное. И вообще, лучше внезапно и наверняка. Телесные муки оттягивают на себя душевные, отвечал мне на это Джус.
А пока велел заучить легенду, которую я должен буду представить в депо.
– Ты якобы возьмешь в прокате машину, уже взял, на ней и слетишь с трассы, местечко я присмотрел. Это недалеко от твоей богадельни. Будут расспрашивать о деталях - ничего не выдумывай и зря не ври. Упирай на то, что долгое время был без таблеток, и отсюда - плохо с башкой.
Я кстати вспомнил аварию - постановочную, по мнению Джуса - когда он вёз меня сюда, похитив из "Бедной Лизы".
Как он зачистит Джякуса - мне не сказал. Да и не мое это дело. Дальше мы пойдем каждый своим путем. У нас даже лазареты разные.