Казак Дикун
Шрифт:
Головатый погонял его и старшин хорошо, да и себе покоя не давал. По границе черноморцев стояло 60 боевых постов и батарей, более ста пикетов. За несением ими кордонной службы нужен был глаз да глаз. Однажды, возвратившись с проверки ночных дежурств на постах Ве- ликомарьевского кордона, судья учинил разнос всему старшинскому составу, причисленному к войсковому правлению.
— Мало ездите по кордонной линии, — гремел его хрипловатый бас. — А там во многих местах беспечность и разгильдяйство. У полкового хорунжего Кирилла Кравца я обнаружил полный беспорядок в охране границы, пришлось строго его наказать. Приказываю повысить требовательность к несению
Из канцелярии войска выпорхнула тогда необычная новость. Из Санкт — Петербурга, от самого важного царедворца, графа Платона Зубова были доставлены Голо- ватому два мешочка «египетской пшеницы» для разведения и получения «белого зерна». Рекомендовалось весной посеять, проследить за ростом и сообщить об урожае. Во многих беседах упоминалось о столичном даре и наклонении к его полезному использованию. Дикун услышал мнение:
— Та новинка — не для рядовых казаков. Не скоро они ей обзаведутся.
И ему подумалось: «Мне-то наверняка не растить этой пшеницы и даже простой буряк — не для меня. Землю могут дать, а обрабатывать ее нечем».
Непродолжительная, но капризная, с малым снегом, оттепелями, дождями, заморозками зима подходила к концу, когда Федора как гром поразило известие из Васю- ринской о едва не происшедшем несчастье в семье Кода- шей. Однажды Надия отправилась прополоскать выстиранное бельишко в реке Кубани одна, без подруг. И чуть не поплатилась за свою опрометчивость. Лишь только она приступила к своему занятию, как на нее накинулись двое горцев, таившихся в расщелине берегового откоса. К счастью, она успела громко закричать, позвать на помощь. Ее услышали, к урезу воды бросилось сразу несколько казаков. Злоумышленникам не удалось умыкнуть девушку, они ретировались восвояси на плоскодонной лодчонке, при- топленной у песчаной отмели.
Не успели васюринцы оправиться от шока в связи с попыткой умыкания Надии Кодаш, как их курень вновь постигло чрезвычайное происшествие. В ночь с 14 на 15 февраля, после нескольких дней крепких морозов, сковавших реку льдом, у полкового есаула Андрея Шульги со двора выкрали черкесы пару лучших лошадей и пару волов. Похитители во весь опор гнали животных к реке, столь же поспешно понукали их при переходе по непрочному льду. Один тяжеловесный вол провалился в полынью и утонул. С оставшимися тремя животными злоумышленники ударились в предгорье, к абадзехам. На этот раз под напором есаула Шульги вдогонку ворам с Васюринского кордона была отправлена группа казаков во главе с поручиком Максимом Кепликом. Находчивый и смелый офицер скомандовал своим подчиненным:
— По коням, за мной — в галоп!
Форсировав Кубань, через восемь верст черноморцы заскочили к черкесскому князьку, подвластные которого сотворили воровской налет. Решительная требовательность русского офицера о возврате украденных животных вогнала князька в уныние, он указал направление, по которому могли продолжить движение его соплеменники. В двадцати верстах они были настигнуты. Испугавшись погони, бросили лошадей и вола, Кеплик успешно завершил рейд, возвратил есаулу три головы скота. Но так заканчивались дела далеко не всегда. Во многих местах лихая шкода беспокойных соседей завершалась в их пользу.
Люди пахали, скородили землю, сеяли, пололи всходы. И Федор Дикун не сидел сложа руки. Наконец-то его желание побывать на Тамани сбылось. Вместе с небольшой группой мастеровых казаков он отправился на достройку войсковой гавани в Бутазе для размещения гребной флотилии. Туда он приехал налегке — с ящичком и
— Видно, есть у тебя силенка, думаю, не обойден ты и сноровкой. Они здесь пригодятся. У нас начинается самый разгар строительства гавани. К осени она должна принять всю войсковую гребную флотилию.
На жительство его определили в общий барак, где он встретил немало знакомцев по Екатеринодару и Васюрин- ской. Его добросовестная работа и открытый характер сразу же завоевали ему симпатии начальства и рядовых строителей.
— Дикун не подведет, — говорили о нем.
Жизнь в войске продолжалась своим чередом. С мая началась косовица трав, их сушка на сено и скирдовка, по завершении весенней путины рыбаки хлопотали над копчением и вялением рыбы, наемные пастухи и подпаски нагуливали хозяйские табуны лошадей, отары овец и стада крупного рогатого скота на раздольных бескрайних пастбищах, зорко всматриваясь в горизонт: не появились бы какие-нибудь лиходеи и не учинили бы зловредной порухи.
В далекую Польшу своему патрону Захарию Чепеге
управляющий его имением Яков Бойко 5 июня послал радужную депешу о том, что хлеба посеяно много и он весьма хорош величиною, гребля делается и млин строится, в спасовку хоть один камень да будет молоть. С протоцких рыбозаводов за прошлый год получил кроме долгов еще 300 рублей прибытка. Виноград, дескать, хорош, в наличии 152 улья пчел, в Кирпилях и в Екатеринодаре насчитывается 250 пар лошадей, 25 пар волов, 26 пар коров, более 300 овец. Началось строительство нового атаманского дома.
Как ни порадоваться такому приумножению богатства! Кошевой пока довольствовался сообщениями о том верных слуг, которые спроворили для него и распродажу большого недвижимого имущества в прежнем месте обитания — за Бугом. Зато Головатый, Котляревский, Кордовский и другие батьки могли лицезреть приращение своих кубанских и таманских капиталов в натуре.
Девственную степь, как в прошлое и позапрошлое лето, так и в нынешнее под охраной стрелков и пикинеров продолжали размерять землемеры, присланные из Симферополя под общим приглядом главного Симферопольского землеустроителя Василия Колчигина. Опять же интересы войсковой старшины соблюдались свято. Не без иронии Колчигин 19.06.1795 года извещал войскового судью А. Головатого: «Слава Богу, мы дошли до Кирпилей и все ваши хутора, даже до последнего, остались внутри границы вашей. Теперь направим пики уже на Челбасы с тем, чтобы козы были сыты и сено было цело».
Для разграничительного знака на стыке владений Черноморского войска, Кавказского наместничества и казачьего войска Донского в районе Ейского укрепления Головатый разрешил взять 25 тесаных камней из стен старой турецкой крепости, той самой, в которой провел позапрошлую зиму с двумя полками атаман Чепега. А потом состоялся и съезд представителей трех смежных территориальных совладельцев, зафиксировавший их соглашение по межеванию.
Решалась и задача разграничения крайних пределов Кавказского наместничества и войска верных казаков Черноморских на их стыке по реке Кубань. До недавних пор межевым отсчетом служил Изрядный источник. А по разъяснению графа П. Зубова к дарственному указу императрицы Екатерины II черноморцам предписывалось