Каждый мечтает о собаке. Повести
Шрифт:
«Ну что ж, поговорим в комендатуре», – и стал быстро застегивать пуговицы на гимнастерке.
Потом они шли длинным спящим поездом. Впереди лейтенант, за ним Лусия, затем старшина. А за ними он; каждый раз, когда Лусия оглядывалась, он махал ей рукой: я здесь, я тебя не покину.
Они шли бесконечно длинными вагонами, где плакали дети, разговаривали шепотом в темноте мужчины, а в проходах стояли влюбленные парочки – жизнь шла своим чередом. Они вышли на перрон, а поезд тронулся. Это было неожиданно, он совсем забыл про поезд и про Витьку. Он впрыгнул
– Сергей Алексеевич! – окликнул Коля.
Тот поднял глаза. Странно, он не заметил, как замолчал, и не знал, что он рассказал Коле, а что просто вспомнил.
– На следующей станции мы с Витькой сошли, – сказал Сергей Алексеевич, – заехали за Лусией и вернулись обратно.
Целую неделю жили на чемоданах… Отправили телеграмму в Москву и ждали, когда Лусии дадут советское гражданство. Чтобы они могли пожениться и жить, как все люди.
Сергей Алексеевич поймал себя на мысли, что он все время уходит от главного. Ему бы рассказать Коле, как он потерял Лусию, а он рассказывал и рассказывал ее печальную историю, просто бил на жалость. Он стал сам себе противен и окончательно замолчал.
Лусия тихо подошла к нему и прижалась щекой к его щеке. «Ой, колючий, сказала она. – Неласковый».
Сергей Алексеевич помнил, что тогда он действительно не брился недели две, а борода у него была жесткой. Но теперь его по-другому больно ударили ее слова. И правда, он был тогда с нею «колючим и неласковым».
– А что с ней было потом? – спросил Коля.
– Потом?.. Случилась эта история с Витькой. Кто-то пустил слушок по военному городку, что Лусии не дают гражданства, и начали придумывать, почему не дают. А ребята наслушались этих разговоров и сказали Витьке, что, может быть, Лусия фашистка.
– А он что? – спросил Коля.
– Подрался, – ответил Сергей Алексеевич.
Он недавно был в этом городке: их дом сохранился после войны. И он побывал в своей квартире – хозяева оказались хорошие люди – и подошел к окну, из которого он тогда увидел бегущего Витьку и услышал крики ребят, преследующих его.
Витька бежал в расстегнутом пальто, без шапки, с галстуком в руке, а за ним гнались мальчишки. Витька вбежал в подъезд, и он пошел открыть ему дверь. Мальчишки настигли Витьку на лестничной площадке и, когда он появился в дверях, торопливо бросились вниз.
Витька поднял сумку и вошел следом за ним в комнату. Под глазом у него был синяк, нос разбит в кровь и полуоторван воротник пальто.
«Что это еще за номера?» – строго спросил он.
«Они говорят…» – Витька замолчал и покосился на Лусию.
«Что они говорят?»
«Галстук хотели у меня отнять». – Витька не подозревал ее в недобром, он ей верил.
Тогда он увез их в Москву.
– …Сергей Алексеевич, вы устали? – сказал Коля. – Ложитесь.
– Да нет… – ответил Сергей Алексеевич. – Вот видишь, у Витьки тоже была не родная мама. Ну и что из этого? Он же ее любил, и она его любила.
Непонятно было,
Он тогда добрался до самого маршала. Они были старые знакомые, вместе служили в гражданскую в Первой Конной.
«Виктор ее мамой называет, – сказал он. – А по-вашему выходит, что она чуть ли не враг какой-то…»
«Ты, пожалуйста, не передергивай. Никто ее врагом не считает, – ответил маршал. – Но пока у нее нет паспорта, ей не разрешат въезд в погранзону. Ты и сам отлично понимаешь…»
«Эта волокита может тянуться год», – сказал он.
«Не мальчишка… Виски вон седые… А рассуждаешь, как будто пороха не нюхал… – сказал маршал. – Мне докладывали, никто из испанских товарищей ее не помнит… Откуда она, кто?»
«А моя рекомендация? Она пришла к нам добровольно в самое трудное время».
«Твоя рекомендация продиктована личными отношениями, – сказал маршал. А нам нужны факты, доказательства… Ведь мы ей советское гражданство даем, да еще в жены определяем к командиру пограничной дивизии».
«Тогда и меня здесь оставляйте», – сказал он.
«Комбриг Князев, приказываю вам немедленно выехать к месту назначения».
Он ничего не ответил маршалу и повернулся, чтобы уйти.
«Ну что ж, – сказал маршал. – Пишите рапорт об увольнении из армии».
– Но вы не бросили ее?
– Я не мог уйти из армии… – жестко сказал Сергей Алексеевич. – А потом началась война.
И наступила абсолютная тишина. Сергей Алексеевич высказался до конца. А Коля, вернувшись к своим собственным печалям, сжавшись в комочек, сидел на стуле. Потом ему стало страшно, потому что он почувствовал неприязнь к Сергею Алексеевичу.
А Сергей Алексеевич все еще стоял в кабинете маршала.
«Меня? Из армии?!»
«Не о себе думай, – сказал маршал. – О стране, которая окружена врагами».
А потом он шел по длинному-длинному коридору, такому длинному, что ему не было конца, и это было его единственным минутным успокоением, потому что на улице его ждали Лусия и Витька. Он шел так медленно, что на него даже оглядывались, но все же дошел. Лусия его ни о чем не спросила, по глазам поняла.
Они стояли около поезда Москва – Гродно, того самого поезда, на котором совсем недавно ехали втроем; говорили друг другу слова, точно расставались на несколько дней.
«Ты береги себя, – сказала Лусия. – И Витьку».
«Как только получишь паспорт, сразу телеграфируй… А я со своей стороны… Может быть, я уйду из армии…»
Она покачала головой.
«Сейчас приду домой… Сварю обед… на завтра… Для одной это недолго… Как тебе моя новая прическа? – с трудом произнесла Лусия. Хороша куколка?» – Она почти плакала и повернулась, чтобы уйти, но столкнулась с Витькой.
Они ели эскимо, которое принес Витька. Самое горькое мороженое в их жизни.
«Можно, я останусь с Лусией?» – вдруг сказал Витька.