Каждый выбирает по себе

Безусова Людмила

Но вопреки уверениям Баюна, дверь беззвучно отошла от косяка и слегка приотворилась. Котофей издал торжествующий вопль и, оставляя клочья мокрой шерсти на притолоке, протиснулся в открывшуюся щель.

– Иди, чего прижух?
– Чародейка подтолкнула упирающегося Птаха и вошла следом, отыскивая взглядом кикиморку. Попадись она сейчас Бабе-Яге под руку - задала бы трепку шалунье, заодно и согрелась бы!

На ходу отжимая волосы, мерзко липнущие к коже, словно полусгнившие речные водоросли, и закручивая их в узел

на затылке, Людмила прошла в кухоньку, отметив, что все на местах. Её тревога оказалась напрасной. Печь уже теплилась - кот и тут оказался впереди неё, и теперь шуршал в подпечке, выискивая, чем поживиться. Его упитанный зад наполовину торчал наружу, белый кончик хвоста подергивался в предвкушении добычи, - проходящий мимо бесенок не удержался и легонечко лягнул выступающую филейную часть разумника.

От негодующего кошачьего вопля зазвенела посуда на открытых полках, а затем раздался грохот оброненной миски - Кимря с вытаращенными глазами проявилась посреди кухни и угрожающе замахала руками-веточками на нарушителя спокойствия. Кот, хоть и считал себя пострадавшей стороной, спешно ретировался под лавку.

Птах, сдавленно хрюкнув, выскользнул в коридорчик. Мгновение спустя в проеме двери мелькнула черная тень, и жилище содрогнулось от дробного перестука копыт, стихшего после звучного хлопка входной двери.

"Ну вот, все по-прежнему, теперь я точно дома...
– облегченно вздохнула чародейка, прислушиваясь к стону ветра за окном.
– Разгулялась непогодь не на шутку... Вовремя добралась...".

Словно прочитав её мысли, кикиморка пробурчала:

– Хорошо, что тот не вернулся... Одни хлопоты от него, шалопута такого...

– Какого шалопута?
– рассеянно спросила Людмила, стягивая рубаху, почти превратившуюся в лохмотья. Теперь бы на лежанку забраться, растянуться на мягкой шкуре, чувствуя, как расслабляется тело в тепле, да не думать ни о чем до завтра. А завтра - послушать котофея, да вместе с ним покумекать, как дальше быть...

– Да того, что ты за разрыв-травой посылала...

Уже почти забравшаяся на приступок печи чародейка развернулась - пальцы вцепились в густой мех, конвульсивно сжались: - "Не может быть! Неужели он все-таки вернулся? Когда? Почему котофей промолчал?". Сердце вновь заныло - она, будто еще раз, услышала последние слова Антона - "К вечеру буду, гляну, как там и что..." и опять почувствовала, как обрывается тонкая нить, связывающая их...

– И на что надеялся, непонятно?
– досадливо брюзжал кот, шаг за шагом подступая к бесенку, зажатому в угол между стеной и кроватью в светелке чародейки. Тот, затаив дыхание, выжидал, когда преследователь отвлечется хотя бы на миг. Тут главное, не прозевать!

Птах, не сводя напряженного взгляда с котофея, махнул хвостом. Пушистая кисточка, оставляя в воздухе россыпь перламутровых бликов, мелькнула перед мордой мстителя, но он не поддался на такую нехитрую уловку. Янтарные глаза кота торжествующе полыхнули.

Всего

один прыжок - и "справедливость" будет восстановлена. Кот взвился в воздух...

.... и тяжело брякнулся на пол от резкого окрика:

– Баюн!

Вспышка молнии высветила силуэт чародейки, застывшей на пороге.

Бесенок пискнул, ловким кульбитом перескочил через кота, и беспечальной птахой пролетел мимо Бабы-яги, радуясь временной передышке.

– Ну вот, - как ни в чем ни бывало, ворчливо отозвался котофей, - такую игру испортила... Лови его заново!

– Нашли время... Антон где?

Котофей, словно не услышав её, с трудом вылез из тесного закута и направился к выходу из комнаты.

– Куда ты?
– опешила Людмила.
– Отвечай! Живо!

– Чего так взъярилась? Ничего с твоим братом не случится...
– Судя по едва заметной фальши, прозвучавшей в его голосе, Баюн не слишком был уверен в этом. Осмотрительно, боком, стараясь ненароком не коснуться её обнаженной кожи, он прокрадывался в коридорчик, разделяющий дом на две половины.
– Ну да ты же ничего не знаешь...
– донеслось немного позже, когда котофей удачно миновал чародейку, внимательно наблюдающую за его малопонятными маневрами.

Недоумевающе пожав плечами, она отправилась за скрывшимся в темноте Баюном.

– Ну, рассказывай, чего я не знаю, - привалившись спиной к горячему печному боку, предложила Людмила озабоченному котофею, рыскавшему по закромам в напрасных поисках съестного.

– Дом без хозяйки, что орех без ядрышка, - скептически заметил тот, отряхивая паутину с усов.
– Домовиха и та чистоту блюсти перестала, впрочем, помню я те времена, когда ты здесь сама хозяйничала.

– Ничего не нашел?
– чародейка досадливо вздохнула. Разговор, похоже, откладывается - какие речи на голодный желудок. Она достала мешочек с гречкой, высыпала в чугунок, залила крупу водой (хоть бадья полнехонька, и то дело!), поставила горшок в печь. Пусть томится... Обернулась к Баюну: - Ты бы осторожнее с Птахом был, не ровен час, забудется и останется от тебя одна паленая шкурка.

– Нет, - отмахнулся хвостом кот, растягиваясь во весь рост под ногами хозяйки, - он знает, что такие шутки ему с рук не сойдут.

– На мое заступничество надеешься, - усмехнулась Людмила, - а вдруг откажусь?

– На здравый смысл, только на здравый смысл. Таких ведь, как я, почитай, больше нет, так зачем уничтожать и без того исчезающий вид, вдруг пригодится ещё...

– Кому? Птаху? Сомневаюсь...

– А тебе?
– погрустнел кот.

– Ох, хитрюга...
– засмеялась чародейка, переступая через массивное туловище, занявшее почти полкухни.
– Умеешь ты на комплименты напрашиваться!