Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft
Шрифт:
Меня не могло выдать ничто. Ни один звук, ни один скрип — ничто не могло насторожить врага! И всё же... внезапно он обернулся, и на меня остро взглянули его глаза. Я сбился с мысли, когда вдруг увидел радужку его глаз, пылающих цветом свежепролитой крови. Испускаемый ею свет не имел ничего общего с мягким и ласковым отблеском в голубых глазах высших эльфов, детей Кель-Таласа и почитателей Солнечного колодца. В тусклом алом свете кожа лица предателя казалась мне тёмной, почти обсидианово-чёрной — но то был лишь обман зрения. На самом деле она была одного из бесчисленных оттенков серого цвета, что
Мгновения промедления стоили мне потери внезапности. Глаза эльфа вспыхнули гневом, и в меня ударил плотный воздушный поток. Недостаточно резкий, чтобы на него ответил мой щит, он всё же оторвал мои ноги от пола и вынудил сотворить заклинание левитации.
Полминуты полёта обошлись бы мне в половину магического резерва, но теперь это не имело значения. Мысленно я уже тянулся туда, где внутри меня находился канал в Искривлённую пустоту. Даже простые отблески отдалённой магии, спрятанной от меня за плотной завесой, озарили моё сознание восторгом. Словно спустя целые сутки без капельки влаги, мне вдруг посчастливилось добраться до воды — а та оказалась чистым нектаром на вкус.
До пробуждения канала оставались считанные мгновения, которые враг не сидел, сложа руки. Я не успел воздеть ладони, собираясь поразить эльфа плетью молний, как вдруг в мою сторону полетело чёрное облако пыли.
Приблизившись, тёмная взвесь без всяких затруднений проникла сквозь магический щит, и меня охватила страшная судорога. Я замер, парализованный и неспособный пошевелиться из-за сведённых судорожным напряжением мышц.
«Целительная магия!» — во вспышке озарения осознал я. Некоторые приёмы магии лечения подходили как нельзя лучше, чтобы обезвреживать врага, и парализация была в их числе. Воздействие легко сжигалось любыми видами защиты, но мой щит маны просто не оказался настроен, чтобы на него отвечать!
Это была катастрофа. И поздно оправдываться, что я не предусмотрел такое использование магии целительства, когда создавал плетение.
Эльф резким движением откинул капюшон назад и холодно взглянул в мою сторону. Тёмно-серая кожа лица вкупе с алой радужкой глаз придавали ему вид в большей мере демонический, нежели свойственный эльфу. Почти белые волосы сильно контрастировали с цветом его лица, но и они казались слегка безжизненными, похожими на паутину.
— Кель-Талас отправил ликвидатора по мою душу именно сейчас, спустя столько лет? — голос эльфа прозвучал так, словно он был немало этому удивлён. Вдруг, хрипло закашлявшись, он начал... смеяться. Сбиваясь с дыхания, словно за долгое время он разучился простому смеху, чернокнижник презрительно хохотал над моей беспомощностью.
Внезапно смех оборвался, как по команде. Предатель задумчиво хмыкнул, и в его глазах возникло холодное выражение.
— Поздно теперь слать убийц, даже столь навострившихся в маскировке, — прошипел он, пристально разглядывая меня в лицо. Осёкшись, он резко успокоился и кивнул. — Но ты это уже понял, я вижу. Расскажешь это своим хозяевам в подробностях, когда вернёшься домой...
Изумление, нарисованное на
— Да, ты вернёшься домой своим ходом, чему ты удивлён, убийца? — смакуя собственные слова, прошептал чернокнижник и издал лёгкий смешок. — Только не совсем живым, но это же не беда, правда?
Я скривился в отвращении, насколько это позволяли мне сведённые судорогой мышцы. Всё это время, всё время этой вынужденной «беседы» я упорно пытался сосредоточиться на пробуждении канала. Но сделать это было не проще, чем перемножить трёхзначные числа, стоя на раскалённой сковороде босыми ногами. Парализованные от напряжения мышцы излучали боль, которую едва удавалось терпеть. Если бы сведённое судорогой горло позволило мне кричать, я бы кричал.
— Знаешь, что привело меня сюда, убийца? — отсмеявшись, некромант взглянул на меня со странным выражением. Мне почему-то показалось, будто его распирало от желания поделиться. Манерно взмахнув рукой, словно радуясь благодарному слушателю, он принялся расхаживать вокруг меня и, сбиваясь, рассказывать. Моя неспособность как-то ответить его не заботила.
— У троллей Зул’Амана есть пословица: «Ты тот, кого ты ешь», — изрёк чернокнижник и усмехнулся. — Самое смешное здесь в том, что мы недалеко от них ушли...
— Подумай! — резко взглянул мне в глаза эльф, полыхнув алым огнём в глазницах. — Наш народ таков, какую магию он пьёт! Солнечный колодец — жалкая замена. Пародия на истинную мощь, которой мы могли обладать!
Я вдруг ощутил, будто нечто внутри меня отзывается на зов, направленный сквозь завесу. Отблески той силы, во власти которой было зажигать звёзды на небесах, доносились до меня, будто сквозь покрывало. Словно два человека пытаются найти общий язык, перестукиваясь через стены темницы. Одиночество и разделённость, и одновременно, чувство непередаваемого родства, постепенно наполняющее меня изнутри.
Страх внутри меня исчез без следа, и его сменила спокойная уверенность — я неизбежно освобожусь.
— Наши предки имели рост больше, чем у любого тролля! — кричал тем временем эльф, постепенно заводясь. — Наши глаза сияли, как отблески лунного света, а кожа отливала фиолетовым серебром. Когда нас изгнали, то она побледнела и стала стариться — как и весь наш народ. Солнечный колодец — лишь жалкая замена, которая вынуждает нас ютиться на жалком клочке земли, пока в распоряжении остальных рас — весь Азерот! — распалялся маг ещё больше.
Я мысленно вздохнул, уже понимая всю подноготную его речей. Он был прав: эльф не может жить без источника магии долго. Возможно, и тот неуютный дискомфорт, что сопровождал меня уже долгое время, случился из-за того, что я далеко от родного Кель-Таласа? Неуютная слабость исчезла лишь после того, как я коснулся канала в Искривлённую пустоту, напоившего меня дикой, но столь желанной мне магией.
И он прав — мы уже столь сильно отличаемся от Ночных эльфов, что стали иным народом. Отныне мы — кель’дореи, «высокорождённые эльфы». Изгнанники, что должны были умереть от банальной старости, но нашли себе иную судьбу. Новый дом, и источник новой для себя силы. Солнечный колодец, который однажды будет уничтожен, обездолив весь наш народ.