Кембрия. Трилогия
Шрифт:
Разведку Хвикке все равно высылали. Но удовольствия в ней не было. И только теперь им стало интересно по‑настоящему. Сходить в лагерь враждебной богини – подвиг. Даже если никого там не убьешь.
Что на влажном лугу что‑то припрятано, они поняли сразу. Ночь, болото, плавни, неожиданно сухая земля болотистого берега. Впрочем, дождей не было давно. Вот потому бритты не поленились – вырыли рвы и кольев натыкали, закрыли дерном. Чтобы точно обезопасить берег. Оно и немудрено – со стороны болота разве пеший подойдет, а перевес в пехоте не за ними…
На расстоянии, да в неверных
– Что они говорят? – Шевельнулись губы рядом лежащего аннонца.
– Один уверяет, что перекрытия для ловушки больно толстые. Другой считает, это неважно – земля обрушится сама, слишком непрочная. Третий… Третий подозревает машину! Он знает обо мне и думает, что рвы будут пропускать нашу кавалерию и проваливаться под саксами. Потому, когда они будут отходить, первого убейте. Второго подраньте, не насмерть. А третий… Пусть живет. У саксов командир умный. Он не поверит в избирательный пропуск, а колья убедят его во второй версии.
– Ясно.
Бард поднялся, заскользил кошачьей походкой – прекрасно видимый, оттого чуточку забавный. Зато очень тихий. И при этом – обутый. Мокасины, оказывается, не только в Америке носили. Саксов понемногу оттеснили от лагеря, загнали в лес. Увы, сквозь деревья и сиды не видят – ни днем ни ночью. Оставалось вслушиваться. Да разглядывать колышущуюся траву. Хотя вереск, кажется, не трава… На некоторых ветвях еще догорают высохшие цветы, сохранившиеся с лета. Стоит выглянуть луне, и на седых лапах вспыхивают красные искорки, как на пледах О'Десси.
Возвращающегося барда Немайн увидела раньше, чем услышала, хотя головой пришлось покрутить. Да, это не сакс.
– Удалось?
– А… Ты слышала шаги?
– Я тебя вижу.
– Забыл… Сделали все, как ты сказала. Одного я застрелил сам, второго ранила Фланн. Она искуснее в стрельбе из лука. Хорошо ранила – жив будет, говорить сможет, но на битву завтра не выйдет. Сакс, которого мы отпустили целым, утащил раненого к своим… Можно больше не таиться.
Но звук так и не включил! Немайн вскочила и начала отряхиваться. Впереди ждала бочка с водой – и на этот раз с горячей. Почти кипяток. Блаженство! А потом четыре часа сна. Но вопрос следовало задать. А то, кто знает, что за драконы таятся среди белого пятна.– Почему ты продолжаешь разговаривать одними губами? Без звуков?
Бард расширил глаза. Чуточку нарочито. Хлопнул ртом, изображая глуповатое удивление. То ли опять забыл, что сида хорошо видит его лицо. То ли изображал что‑то… Зато ответил серьезно и понятно:
– Потому, что почитаем тебя выше остальных богов. И когда важна помощь судьбы, стараемся напомнить ей, что мы часть тебя, пусть и небольшая. Речные. Значит, немного рыбы! Мы все‑таки барды и, хотя стрелы нам привычнее песен, такие вещи проделываем словом, мелодией, жестом…
Немайн тяжко вздохнула. Вот так всегда. Хочешь драконов? Посмотрись в зеркало!
А в крепости кипит новая работа – собирают камнемет. Распоряжается Нион.
Барки пришлось купить, и недешево. Майни шипела от жадности, все бормотала, что подобные деньги за перестраховку – слишком. К тому же может не сработать! Но вдруг, вдруг, вдруг… Эмилий уже ускакал на север, а теперь черед Эйлет – со всей тыловой командой, на восемнадцати барках. Настоящий флот. Каждое суденышко гружено с верхом. В основном лесом. Пилеными досками. Горбыли да цельный кругляк из верховий пригнать не проблема, камбриец и плотогон почти одно и то же. Все же лесопилки остались на Туи. Хорошо Эмилий успел привезти достаточно – тоже через верховья, через волок. Хотели укрепить Кер‑Нид, да нашлась работа нужнее. Стратегическая.
Срубить мост, чтоб армия Брихейниога могла подойти к месту боя по левому берегу и ударить саксам во фланг и тыл. Внезапно. Расстроенных битвой с диведцами – неважно, победителей или побежденных. Новым и странным было то, какой мост предстояло построить. Не на обычных сваях‑быках – на лодках. Вот на этих самых барках! Так должно получиться гораздо быстрее. Хорошая идея. Только Эмилий отчего‑то, выслушивая задание, отразил на лице понимание. Не собственно задачи, а тайного. Словно узнал про Майни что‑то очень важное и интересное.
Эйлет решила – римлянин все ей расскажет. Только сначала нужно его догнать. Увы, этого оказалось недостаточно – слишком много работы свалилось. Армию снабжать, мосты строить – не с тарелками бегать да рагу по‑мунстерски варить. И людей узнаешь совсем иначе, чем по залу трактира. Только вот толковые женихи все никак не попадаются! Разве только римлянин. Иноземец, это плохо. За ним ни клана, ни гильдии, а род, если и есть, так за морями остался. Но отцу не впервой брать в дом чужаков! Майни же принял… И неважно, что сида. Главное – умная и сильная. И верная. Такую в семью принять – честь.
Вот и Эмилий. Умный и сильный. А верность и честь… Как их проверишь? Эйлет ломала голову – те немногие минуты, когда не раздавала указания рабочим, не барахталась в ледяной воде, спасая сдуру посаженную на мель барку, не тянула веревки и блоки, подавая пример, не ругалась с кормчими идущих вниз судов, которым мост перегородил путь. Не спала, наконец!
Она совершенно не подозревала, что проверка, бряцая сбруей и оружием, во весь опор летит к ее мосту. Командир уэссексцев, издерганный постоянными упреками в бездействии, решил провести глубокую разведку.
Это были лучшие из тех, кто остался. Самые доспешные, самые умелые, храбрые и осмотрительные разом. Все – рыцари, цвет уэссекских тэнов – служилого сословия, более всего напоминавшего дворянство. Между ними ни одного слабого – ни слуг, ни оруженосцев, лишь несколько опытных латников. Работа предстояла опасная и трудная. Требовалось обойти сильных, до поры не обращать внимания на слабых. Вернуться, рассказать. И, только увидев достойную цель, бросаться в атаку.
Понтонный мост, уже перекрытый на всю длину, такой целью являлся. Пусть по ширине его предстояло нарастить больше, чем вдвое – все равно готовый мост. Перейти с берега на берег уже можно.