Кенозёры
Шрифт:
По выходным больных отпускали домой. Дома в полнолуние я надела на голое тело ленту, на которой была написана молитва «Отче наш», и носила эту ленту до следующего полнолуния — целый месяц. Пока хватало терпения — лежала на ипликаторе Кузнецова. Делала на грудь примочки мочой трёхлетнего внука. И конечно же молилась, молилась и молилась, уповая на помощь Всевышнего.
После двенадцати сеансов облучения (всего надо было пройти двадцать четыре) я обнаружила, что опухоль у меня рассосалась. Это обрадовало: значит, не всё ещё потеряно.
Операция
Закончился первый этап лечения, и меня отпустили на две недели домой. Я помогала мужу сажать картошку на даче и всё думала: идти ли мне на операцию? Советовалась со знакомыми, с докторами из мединститута. И все, как и мой лечащий врач, говорили, что надо
В операционном отделении онкодиспансера опять на меня нахлынули горькие мысли: жалко расставаться с грудью, как я буду жить такой уродиной, скособоченной и некрасивой.
Слёзы текут сами собой. Утром меня везут на каталке на операцию. Женщины из палаты провожают до лифта, целуют, успокаивают, как родные, говорят, что всё будет хорошо.
Прихожу в себя в реанимации. Врач Татьяна Романовна Жданова спрашивает, как я себя чувствую. Она мне делала операцию. Я задаю ей встречный вопрос: как анализы? На что Татьяна Романовна отвечает: «Будут через неделю». Но я-то не маленькая и знаю, что во время операции хирурги видят всю картину болезни. Понимаю, что не всё хорошо, как бы хотелось.
Мужик, он и есть мужик
Реанимационная палата небольшая. Рядом — ширма. Вдруг из-за неё слышу мужской голос: «Ты кто и что тебе оперировали?» Я отвечаю: «А вам-то какое дело?» Из-за ширмы снова: «А у меня резали желудок». Мужчина, как на исповеди, рассказывает о себе. В больницу приехал из области, с какой-то запани. Живет в своей деревне вдвоём с матерью, холостой. Много пил — вот и пришёл к такому финалу.
Я не хочу отвечать на его вопросы, совсем не расположена к разговору, да ещё с мужчиной. Но он не отстаёт от меня, спрашивает, сколько мне лет, как зовут. Я говорю, что старая уже. Он не верит, уж очень у меня молодой и красивый голос. Мне становится смешно: в такой ситуации в реанимации такие разговоры. Прошу его замолчать. А сама думаю: вот психология мужчины, может быть, лежит на смертном одре, а про любовь поговорить, с женщиной пошутить сила находится. И смех и грех!
Вдруг слышу — ширма задвигалась. «Что вы там делаете?» — спрашиваю. «На вас хочу посмотреть», — отвечает мой сосед. Тут в палату вошёл доктор. Понимая, что не будет мне здесь покоя, умоляю отправить меня в свою палату. И, когда каталку со мной увозят, вслед слышу: «Женщина, навестите меня, я буду этажом выше».
Жизнь продолжается
Я отпрашиваюсь у врача съездить в мастерскую за протезом. Не хочу появляться на людях с нелепой фигурой. Женщины смеются: какой номер будешь покупать? Отвечаю: как у Софи Лорен. Все опять смеются. Жизнь и в онкологической больнице продолжается. Каждый попавший сюда теплит надежду в душе на лучшее.
В конце пребывания в операционном отделении спрашиваю врача: что же у меня было? Доктор отвечает, что в груди уже было чисто, но вот под мышкой были поражены три лимфоузла. Сейчас надо беречься, не поднимать тяжестей, не париться в бане, поменьше находиться у газовой плиты. И ещё много других добрых советов пришлось мне выслушать. Потом я прошла первый курс химиотерапии и получила разрешение на отдых от больницы.
Райский уголок
У каждого человека должен быть свой райский уголок, где ему хорошо, как ни в каком другом месте. Для меня таким райским уголком стала родина мужа на Кенозере в Плесецком районе. В то лето — после операции — я вновь была там. Забыв о своей страшной болезни, войдя в тёплую воду и омывшись ею, я разговаривала с озером. Пожелав здравия батюшке Кено, просила его дать мне силы и здоровья на многие годы. И когда я опускала руки в тёплые его волны, то каждой клеточкой кожи чувствовала, как энергия и радость наполняют всю меня, жизнь кажется бесконечно дорогой, убегающей за горизонт. И я не знала, что ещё много, много раз буду праздновать с батюшкой Кенозером наши встречи.
Лимонные дни
Прошло с тех пор целых восемь лет. (Правда, химиотерапию я проходила ещё пять раз.) Время от времени сама себе делаю профилактику. По весне устраиваю лимонные дни. Лимон — на завтрак, лимон — на обед, лимон — на ужин. Выращиваю капусту, люблю есть квашеную, а также салаты из свёклы, моркови, редиски. Не сажусь за стол без чеснока и лука. В последний год употребляю водорослевые препараты: кламин, спирулин, кламилин.
Если вы заболели
Не падайте духом! Если уж вы попали в беду, надо как можно скорее прийти в себя. А потом шаг за шагом — к выздоровлению. Есть много методов нетрадиционной медицины, было бы желание узнать. Но перво-наперво надо переосмыслить свою жизнь (ведь в больнице времени предостаточно). Надо душу привести в порядок, мысленно простить всех ваших врагов, стараться делать только добро людям, а такие чувства, как злобу и зависть, выкинуть совсем из головы. И обязательно сходите в церковь, исповедуйтесь. Уверяю вас, что начнёте жить заново.
Я в больницу попала некрёщеная. Уже во время болезни мы с мужем покрестились и обвенчались, а также покрестили детей и внуков.
А ещё я хочу сказать большое спасибо врачам областного онкодиспансера. Вера в доктора — это то, без чего борьба со страшным недугом просто немыслима. Здоровья всем и счастья!
Любовь Трофимовна Маркова умерла на 56-м году жизни 6 июня 2001 года от рака лёгких. Похоронена на Валдушках, под Архангельском. Вечная ей память и Царство Небесное.
СТИХИ
Белые цветы