Кентавромахия
Шрифт:
Подстрой нечаянно ловушку
Ночей, проплаканных в подушку,
Щедрот, не виданных во сне.
Своей счастливейшею властью
Мою свободу озари:
Приговори меня к несчастью,
Пожизненно приговори!
Я не хочу любви счастливой:
Ее, как гибели, боюсь.
О доле злой, несправедливой,
О жалкой участи молюсь.
Не обмани моей надежды,
Когда у зеркала кладёшь
Свои
Косынку, платьице и брошь.
30 марта 1972
* * *
К полудню стволы отогрелись,
Растаял игольчатый лёд.
Весны нестерпимая прелесть,
Слепя, по ресницам идёт.
Под окнами, где насажденья
И чахлые клумбы в саду,
Не знает конца наважденье,
Сияет у всех на виду.
Я — веточка, почка, травинка,
От счастья почти не дыша,
Я вижу: струится тропинка —
Взгляни, до чего хороша!
27 марта 1972
* * *
Бесстыдник ветер, этих ног
Касающийся и подолом
Играющий... о, если б мог
Я на минуту стать Эолом!
Мой бог, какая благодать!
Не дорого и жизнь отдать
За эти несколько мгновений
Ласкающих прикосновений.
3 марта 1972
* * *
Дурнушка, прелесть, забытьё,
Чудачка, чуточка, чухонка,
Весны прозрачное питьё,
Очарование ребёнка...
Как ты, язычница, мой свет,
И я уже теряю меру,
И счастье есть — и счастья нет,
Нет сил на истинную веру.
Не обернись, моя душа,
Привычной скукою земною,
Пока загадка хороша,
И счастье числится за мною!
1 марта 1972
* * *
Зачем этот вечер ясен и сладок
И долог, и уходящий час
Таится в гардинах, в изгибах складок,
И это всё — не в последний раз?
Когда тускнеют в памяти лица,
И тень колеблется на песке,
Во рту прохлада мятная длится —
И слово тает на языке.
6 марта 1972
В ДЕНЬ МОЕГО ДВАДЦАТИШЕСТИЛЕТИЯ
Пришла пора, печальная, как дверь.
Течёт пространство, прибывает время
И счёт приобретений и потерь
Лущит, и чешет темя.
И женщина, изверившись в любви,
Из прошлого глядит в моё сегодня,
А память лжёт, и просит: позови,
И радуется, сводня.
А я пишу стихи о том, что вот
Стоит пространство на моём пороге,
И много ожидается
И длинные дороги;
И нужно что-нибудь переменить
В моей судьбе, иначе будет худо —
Не то со строчками повременить,
Не то дождаться чуда...
Перемениться, на себя взглянуть:
Любви и дружбы, совести и смысла
Добавить в мой замысловатый путь,
Пока душа не скисла.
Я упиваюсь памятью любви,
А не любовью — грустно, в самом деле!
И годы, стакнутые визави,
Расходятся без цели.
Но, может статься, так и быть должно:
Заткнуть измученные перепонки
И помнить, что ни жизни не дано,
Ни смерти в Миссолонги.
14 марта 1972
* * *
Всё идёт своим чередом.
Бесконечно тянется нить:
Учрежденье, улица, дом —
Ничего нельзя изменить.
Коридоры наш длинны.
Бесконечно тянется нить.
Разговоры наши важны.
Ничего нельзя изменить...
26 апреля 1972
ВЕНЕЦИЯ
Прозрачные полутона...
Не оторваться: плеск, лагуна,
Высвечивает тишь волна
По мановению Нептуна.
Октавой ниже — в тишине
Звучат слова; еще полтона —
И в этом нашем общем сне
Слышны мелодии Плутона.
5 апреля 1971
ИКАР
Если небо с тобою на ты,
И глазеет простор виновато —
За свободный глоток высоты
Разве есть непомерная плата?
У черты человеческих сил,
Высоте посвящая усилья,
Ты о будущем сердце спросил —
К расправил печальные крылья.
20 марта 1972
* * *
Вот и снова я один, вот и снова —
Неудачник, паладин, Казанова.
Ни ответа от тебя, ни привета.
Я же высохну, любя, Анриетта!
29 декабря 1971
* * *
На Гражданском проспекте весна —
На Гражданском проспекте, где крыши
От дешевого золота рыжи,
И закату рубашка тесна;
Где белесые ночи без сна
Мы проводим всё реже и тише;
Где высокая память ясна —
Не яснее, чем небо, но выше...
Не любовь, только память жива!
Не любовью, а памятью живы
Отлетевшие наши слова
У другого конца перспективы: