Кентерберийская сказочка
Шрифт:
ГЛАВА 20
– Смотри. Снова они.
Мама показала вглубь Хай-стрит. Я повернул голову и увидел миссис Траншан, а вместе с ней – Дженни и Тристрама. Умный ход, ничего не скажешь. Я помогу твоей мамочке, и никто ничего не заподозрит, – какой хороший и милый мальчик, умненький Тристрам. С утра отец взял меня кататься, потом мама уговорила помочь ей с покупками. И вот тебе на – мои детишки.
Мы подошли к ним в магазине зеленщика – миссис Траншан как раз представляла Тристрама хозяину.
– А это существо – Тристрам Холланд. Его семья только что въехала в соседний дом – где раньше жили Харви.
Хозяин магазина
– Надеюсь, живется тебе неплохо, – сказал он, будто по соседству с миссис Траншан такое было почти невозможно. Тристрам кивнул.
Тут миссис Траншан увидела нас.
– Жуткая нынче погода. Моя мама согласилась.
– Вы знаете парня Холландов?
– Ну, мама, – запротестовала Дженни. Я подмигнул Тристраму, потом Дженни.
– Я показываю ему город, – объяснила мне Дженни, – а он помогает нам делать покупки.
Мы все вошли в мясную лавку, и миссис Траншан представила Тристрама старшему мяснику.
– Рад с тобой познакомиться. Твоя мама открыла у нас счет.
Ни у моей мамы, ни у миссис Траншан счета в мясном магазине никогда не было. Он никогда не требовался. Они понимающе переглянулись.
Дальше мы пошли по магазинам вместе, и нельзя было не заметить, как мои дети тянутся друг к другу, – не потому, что вместе несли огромную кожаную сумку. Просто это было видно – виднее некуда, наверняка это замечали все прохожие. Казалось, что они – близнецы, и люди обращали на них внимание, улыбались… ну, что вы пялитесь, катитесь своей дорогой, нечего вмешиваться в чужую жизнь!
Я плелся за этой парочкой, а мамы возглавляли шествие. Я вдруг ощутил себя четырнадцатилетним, и это было здорово. Тристрам в каждом магазине проходил обряд представления, и Дженни все больше становилось неловко за свою маму, но Тристрам держался молодцом.
– Собор уже посмотрел? – спросил его я.
– В общих чертах, – ответил он без энтузиазма.
– Дженни днем могла бы тебя туда сводить, – намекнул я… ну, сейчас кто-то из них спросит, какого черта я лезу с советами. Энтузиазма у Тристрама чуть прибавилось, Дженни толкнула его локтем в бок. Надо спросить у мамы, сказала она мне, вообще-то она обещала помочь дома со стиркой. А что, если со стиркой поможет Вероника, опять намекнул я, но они в унисон застонали. Вероника котировалась исключительно низко.
Мы догнали мам – моя говорила, что с удовольствием пойдет домой пешком, тем более, что у нее сегодня такой замечательный помощник, как я. Но миссис Траншан заявляла, что подвезет нас на машине. Мама с не меньшей настойчивостью отказывалась – ехать с таким водителем ей было просто страшно. Победа оказалась за миссис Траншан. Она водила огромный «хамбер», который ее муж поддерживал в идеальном состоянии, сколько я себя помню. Почти идеальном – она сжигала сцепление всего пять раз, а врезалась во что-нибудь – ну, сколько? – всего раз двадцать?
Стиль жизни миссис Траншан диктовал манеру вождения. Пешеходы на перекрестке? По газам – и прямо на них. В пятидесяти ярдах на дороге сидит голубь? По тормозам, подождем, пока пташечка улетит. Однажды она вот так пятнадцать минут прождала мертвого дрозда – когда же он упорхнет? Поняв, в чем дело, она постаралась осторожно его объехать, не рассчитала и задним колесом впечатала его в асфальт. С месяц она не могла прийти в себя, и, сколько ее ни убеждали, что птица уже была мертва, – ничего не помогало. Наверняка, когда она сама умрет, все будет точно так же, – чтобы ее в этом убедить, потребуется сто лет.
Моя мама сидела
– Мамуля, я тебе днем нужна? – спросила Дженни.
– Мне? А в чем дело?
– Я подумала: а что, если показать Тристраму собор?
– Ты теперь у нас специалист по соборам? Музыка, тряпки и соборы. Я думала, он давно там побывал: зря, что ли, в соборной школе учится?
– Во время уроков собор закрыт, – объяснил я.
– По-моему, это прекрасная идея, – вступила в разговор моя мама, обратившись к миссис Траншан. Кажется, выражать свое мнение в присутствии миссис Траншан осмеливалась только моя мама.
– Вы считаете?
К детишкам это уже не имело никакого отношения.
– Да, да. Прекрасная.
– Только чтобы к чаю вернулись. Иначе его матери это может не понравиться.
– Обязательно понравится.
Дженни локтем заехала Тристраму в бок. Я резко свел колени.
Замаскироваться было делом нехитрым. Надо что-то на себя накинуть – и Келвин уже не Келвин. Не могу же я через весь город тащиться за детишками, как есть – каждые две минуты меня будет кто-то окликать: «О-го-го, да это Келвин Эпплби!» Очки я не носил никогда. Кепку – тоже. Зонтик – тем более. В придачу ко всему этому – длинный плащ, шерстяной шарф: и перед вами мистер Никто. Я стащил у мамы старые очки от солнца и выломал темные стекла. В отцовском хозяйстве раздобыл потертую матерчатую кепку, которую он никогда не надевал, а зонтиков в прихожей стояло сколько угодно.
Нашлось и ветхое отцовское пальто, и один из его шарфов.
Из родительской спальни я увидел, как Тристрам и Дженни прошли мимо, тут же выскочил на улицу и уже там напялил пальто. И сразу почувствовал себя каким-то подозрительным типом. Натянул на лоб кепку – и превратился в замызганного старичка. А что, почему не войти в образ? Я нацепил на нос очки, завращал зонтиком. Все, это уже не я, это кто-то другой.
Одноклассники меня не узнают, можно не беспокоиться. В Кентербери на незнакомых людей не смотрят, в лучшем случае могут скользнуть по ним взглядом. Вот если тебя представят – другое дело. Перейдя через железнодорожное полотно, я завернулся шарфом по самый подбородок. Я поигрывал зонтиком и шел, чуть отклонясь назад, а живот выпятился. Ну, и кто меня узнает? Детей я пока не видел, но это неважно – я же знаю, куда они идут. Свернув с Уотлинг-стрит, чтобы обогнуть кинотеатр, я их увидел – оказалось, что я вполне мог их проморгать. Когда они проходили мимо дома, я не заметил, что на них – байковые куртки, а сейчас они укрыли головы капюшонами. Что ж, надевайте хоть плащ-палатки, вам меня не провести. Дженни держала Тристрама за руку в левом кармане его куртки, и куртка под тяжестью их рук перекосилась. Через каждые несколько шагов они натыкались друг на друга.
Ступив на территорию собора, они остановились, подняли головы. Дженни указала на главную башню, а Тристрам попытался цапнуть ее за вытянутую руку. Она увернулась, он погнался за ней. Минутку они подурачились, попрыгали – потом чинно вошли в собор. Туристский сезон окончился, и посетителей почти не было. По церкви бродило человек пять, их шаги отдавались гулким эхом. С крылечка я следил за моей парочкой, нас разделяло ярдов пятьдесят. На дальней стене висел брезент, футов восемьдесят на шестьдесят – собор словно взял их в рамку. Крохотные человечки в капюшонах, ищущие поддержки друг у друга.