Кентерберийская сказочка

Блум Уильям

– Тристрам. Ответа нет.

– Тристрам.

Она огляделась по сторонам, потом снова заглянула ему в лицо.

– Тристрам. Ну, ладно. Хватит, прошу тебя.

И она потрепала его по лицу. Он не пошевелился. Она начала сползать с него. У меня голова пошла кругом. Кто-то словно спросил меня: а ты что здесь делаешь, Келвин Эпплби?

– Шутка.

Тристрам захихикал.

– Тристрам, да тебя за это убить мало. Вот это точно.

– А сейчас я тебя съем. Запью чаем – и ни с кем не поделюсь. Хи-хи.

– Э, нет. Нетушки.

И вдруг – буйство плоти: он задрал ей юбку и перевернул

на живот. Господи, как ребенок, всего лишь ребенок может носить такие трусики? Откуда у ребенка такие длиннющие ноги? В этих белых носках они кажутся еще длиннее. Он медленно приспустил трусики, пару раз чмокнул Дженни в попку и начал шлепать ее, как стучат на тамтамах. И даже запел под этот перестук.

– Тристрам, перестань. Хватит. Она прыснула от смеха.

Ее попка чуть вздрагивала под его ритмичными ударами. Но вот Дженни вильнула бедрами, трусики запутались между ягодицами, и Тристрам перестал стучать на тамтамах. Он глубоко задышал и стал тереться щекой о ее нежную кожу. Его светлые шелковистые волосы колыхались над полоской ее трусиков. Мои ноги непроизвольно раздвинулись, а его лицо скользило вдоль ее бедер, стараясь в них углубиться. Дженни перевернулась на спину, трусики рассекли надвое ее молодую поросль, и Тристрам зарылся в нее лицом, а руки Дженни поглаживали его затылок. Улыбаясь нежнейшей улыбкой, она расстегнула его брюки, и ее ищущие пальцы задвигались вдоль его ноги, вверх, вниз, снова вверх, она овладела его малышом-крепышом, вытолкнула его наверх и распластала вдоль живота, подобралась большим пальцем к верхушке… Тристрам подвинулся чуть выше, и они снова поцеловались, играя друг с другом.

– Самое важное, – проурчал он, – Самое… самое… – Он оказался наверху, и ее трусики сползли ниже, а потом и совсем слетели, при этом оба они оставались в школьной форме… она раскрылась, и он вошел в нее. Звуки, которые они издавали, были короткими, нежными, сладостными. Никаких тяжелых стонов, никаких тягостных придыханий – просто вылетали изо рта и рассеивались легкие струйки воздуха, они пересекались, сталкивались, растекались вдоль их тел. Едва слышный всхлип, и через минуту – не больше – все было кончено, его обмякшее тело накрыло Дженни, а ее руки плетьми лежали на его спине.

– Все хорошо? – шепотом спросил он.

– Чудесно. Такое ощущение – лучше не бывает. У тебя тоже?

Он поцеловал ее в щеку.

– Тоже – и еще в десять раз больше. – И никакой крови.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

– Не больно?

– Нет. Словно что-то теплое и большое вошло в меня, такое большое, что до самой груди добралось. Смешно, да?

– Да он всего шесть дюймов, не больше.

– А кажется, что намного больше. Ты-то откуда знаешь? Ты, что, его мерил? Садился с линейкой, заставлял его встать и мерил? Ведь нет?

– Нет, конечно.

– Откуда тогда знаешь?

– Потому что он у всех такой – шесть дюймов. В школе врач рассказывал.

– Не может такого быть. Вон груди, бывают всех форм и размеров, каких хочешь.

– А у нас не так. У всех мальчишек в школе – одинаковые.

– Ты откуда знаешь?

– Видел в душе.

– Как это? Вы что, моетесь все вместе? Смех. Вот так стоите и смотрите, у кого чего длиннее? Смех.

– Нет

же. Вообще-то у нас отдельные кабинки. Просто раздевалка у всех общая, только и всего.

– А мы в школе так не моемся. Мыться вместе с нашими толстухами – даже подумать страшно. – Она поежилась. – Это у нас самая любимая тема, но чтобы вместе мыться в душе… Кошмар!

– Подумаешь.

– Точно кошмар.

Он осторожно вышел из нее. Я совсем об этом забыл – они же в одежде! – они и сами почти забыли. Дженни на секунду зажмурилась.

– Все хорошо?

– Угу.

Дженни улыбнулась ему.

Вдруг на лицо Тристрама набежали морщинки.

– Дженни!

– Да?

– Вообще-то не стоит тебя спрашивать, но…

– Что?

– Да математика! Ты же впереди меня идешь, а я что-то спотыкаюсь. Может, подсобишь чуть-чуть?

В голосе слышались извиняющиеся нотки.

– Пожалуйста, но почему не попросить Келвина? Пользы точно будет больше.

Ну, еще бы.

– Неудобно. У него – экзамены, он все время занимается.

Неужели? Особенно сейчас.

– Ладно, помогу? В чем там дело?

– Потом. Приду к тебе, тогда и разберемся. Твои родители ничего не скажут, если будут думать, что мы занимаемся.

– А на самом деле мы что будем делать?

ГЛАВА 18

Наутро я специально застрял в саду, поджидая Тристрама.

– Келвин! Я думала, ты уже десять минут как ушел! Опоздаешь! Что ты копаешься? – закричала через окно своей спальни мама.

– Зарядку делаю! – прокричал я в ответ.

– Зарядку? Топчешься на дорожке – это у тебя зарядка? Что с тобой такое? Не представляю, как ты будешь сам обходиться, когда уедешь в Кембридж… Зарядка? Ну и ну! Давай, дуй в Школу.

– Иду, мама.

Я пошел по дорожке как можно медленнее, надеясь, что, пока добреду до калитки, мама отойдет от окна. Не тут-то было. Я поплелся по Малберри-роу, роняя по дороге вещи, – чтобы был предлог остановиться, – и, подбирая их, всякий раз быстро оглядывался. Двести ярдов до поворота я покрыл минут за пять. Уже собрался свернуть за угол – и увидел его. Я высыпал содержимое портфеля на землю – и стал ждать.

Услышав шаги, я принялся все подбирать. Это оказалась миссис Эджкомб, жена мэра, одна из клиенток моего отца, организатор благотворительных базаров вместе с моей матушкой. Невысокого росточка, она всегда носила меховые шубы, доходившие ей до лодыжек. Орлиный профиль, очки-бабочки – она воззрилась на меня.

Я сделал вид, что не заметил ее, но она стояла и смотрела, и тут из-за угла появился Тристрам. Я побросал учебники в портфель, поднялся – и с высоты моего роста уставился на миссис Эджкомб.

– Чудесное утро сегодня. Все из рук так и валится. Она ничего не сказала, просто продолжала смотреть на меня. Подошел Тристрам, и я показал ему знаком регулировщика – проходите, не останавливайтесь. Он понял и прошел мимо, а я поклонился миссис Эджкомб и догнал его.

– Кто это?

– Жена мэра. Я бы от нее не отвязался, так что ты меня спас. Считай, я твой должник. – Это я здорово придумал. Здоровиссимо. – Чем могу тебе отплатить? Одолжить деньги, помочь с уроками, сделать за тебя математику? Приказывай.