Керкопорта
Шрифт:
Петроний пошевелил губами, закатил глаза - будто считая в уме.
– Вы, ведь, наверно, шли через Акру?
– Да, - удивленно кивнул Ио.
Поэт выпил в одиночку, поглядел на собеседника.
– Вы видели ремонт цитадели тевтонского ордена. Ее, действительно, разрушил утренний обстрел. Только она не для защиты от Врага. Враг от нее далеко. Цитадель нужна тевтонцам, чтобы обороняться от тамплиеров. Соратников, так сказать. Ордена в Акре крепко враждуют, вплоть до вооруженных нападений друг на друга.
– Что это меняет?
– невозмутимо ответил Ио, -
Петроний хмыкнул.
– И что Вы будете с ней, этой истиной, делать здесь - в Городе? Вы просто не понимаете, что такое Город. История, которую Ваш новый друг Сцевола рассказал о Керкопорте - она, ведь, вовсе не про то, о чем он подумал. А про всеобщий страх найти выход из осады.
Мэтр вопросительно глянул на гостя, ожидая реакции. Ио молчал.
– Или вот Вы давеча спрашивали у Никиты, почему Кандид так испугался вопроса про Керкопорту. А все - проще некуда. Он боится, что не дай бог, из обрывков, случайно попавшихся на глаза, его изощренный ум сам, вопреки его воле вычислит, где она. Он не знает, что потом с этим знанием делать!
Поэт вытер покрытый горячей испариной лоб краем длинной туники, которую явно носили, не снимая, уже не один день.
– Не знаю, в курсе ли Вы, - сказал Петроний, - Но Ваш мучитель- врачеватель, господин Гогенхайм имел приглашение из одного знаменитого университета там, - поэт неопределенно махнул рукой, - за Периметром. Но предпочел остаться здесь. Так что тут дело не в происхождении. И не в образовании. Судьба Города - фатальна. Но вот быть в Городе или покинуть его - это личный выбор. Здесь только те, кто не захотел уйти. Ил и не смог. Или испугался. И правда им не нужна. Тут с правдой не выживешь.
– Поймите, - вдруг взвизгнул Петроний, - Все, что Вы делаете, что я делаю, кем Вы были - неважно! Просто потому что не будет иметь последствий. Когда орды из- за стены ворвутся в город, они сотрут все - и подвиги, и преступления! Так какая правда Вам еще нужна? От этой- то тошно. Живите здесь и сейчас, просто живите!
– Мэтр, - громко перебил его Ио, - Мэтр, Вы точно уверены, что сейчас со мной разговариваете?
Арбитр Изящества осекся, уронил на стол почти допитый бокал. Остатки красного вина медленно скатились по мутной стенке, пролились на грязновато- белую скатерть, расплылись на ней бордовым пятном.
Мэтр скривился.
– Пошлятина какая. У автора этой интерлюдии проблемы со вкусом. Не находите?
Ио молча взял палку, встал из кресла. Петроний поспешно протянул руку. Он явгно хотел, чтобы его жест выглядел повелительно, но получилось, как немая мольба. От неожиданности Ио сел обратно и уставился на Петрония. Поэт посидел несколько мгновений, опрокинув лицом вниз. Потом поднял голову и медленно поводил ею справа- налево и обратно, разглядывая Ио как диковинный предмет из экзотической страны.
– Знаете, - сказал он, наконец, - меня давно занимала мысль, как бы выглядела наша культура - со всем ее зрелым богатством, сложностью, интеллектуальным наполнением, -
– поэт на секунду выпучил глаза, будто сам не веря, что сказал это слово, - но свободная от грязненького и мерзенького шлейфа рутины нашей здешней жизни. Ее проклятого повседневного опыта. Разумеется, я понимал, что это невозможно - как правое без левого, белое без черного. Мог ли я подумать, что кто- то или что- то воплотит эту мою фантазию - в Вашем лице?
– И как Вам результат?
– прошептал Ио, поняв запоздало, что скарказм не получился.
– Странно.
– также шепотом ответил Петроний, - Страшновато.
Последовало неловкое молчание.
– Я, все же, пойду, - решительно сказал Ио, взял трость, встал.
– Обязательно заходите завтра, - услышал он голос мэтра на спиной, - Уверен, мне удастся Вас удивить!
***
– Но я в этом ничего не понимаю, - громко прошептал Ио Никите, пробираясь кресел.
– А зачем?
– удивился Никита, - Мы же не музыку слушать явились. На новую симфонию Шостаковича пришла вся культурная элита Города. И некультурная тоже. В антракте все пойдут в буфет. Вы сможете посмотреть на них, а они - увидеть Вас. Нельзя упускать такую возможность.
Увидев свой номер на кресле, Ио поднял голову и застыл. В ложе прямо над ним о чем- то ругались 'Царь' Леонид и давешняя красавица из паланкина. Ио не слышал голосов, но по выражению лиц, жестам и мимике казалось, что разговаривают хорошо знакомые люди, если не сказать больше. При этом Леонид был чем- то здорово обозлен, а Елена расстроена.
– Садитесь, мой невоспитанный друг, - Никита бесцеремонно потянул Ио за рукав, - Так пристально смотреть на чужую даму - в высшей степени неприлично.
'Ну да, чужую, - подумал Ио, - А ты о чем размечтался?'
Он опустился в кресло и глубоко задумался. Когда Ио очнулся, оркестр играл простенькую повторяющуюся мелодию, больше напоминающую сигнал полкового рожка вдалеке. Мотив сопровождался тихим боем барабанов. Ио представилась армия в походе. Авангард постепенно приближался и показался из- за поворота. Земля задрожала от слаженной поступи. Появились стройные ряды солдат с квадратными подбородками в одинаковых касках, блестящих на солнце, штандарты на длинных древках. Грохот ног, одновременно бьющих по дороге, стал уже невыносим. Пространство вокруг развернулось, перед взглядом Ио предстали горящие дома и посевы, трупы людей и животных в широкой полосе за спиной наступающей армии. Он увидел вскинутые вперед и вверх правые руки, рты, широко разинутые в приветственном вопле...
В глазах потемнело. Ио испугался, что его сейчас вывернет. Он наклонился вперед, будто его сильно ударили в живот.
– Что с Вами? - забеспокоился Никита, - Вам плохо?
– Ничего, - Ио поднялся, - Просто нужно выйти на воздух. Я ненадолго.
Ио подобрал трость, прополз по ногам зрителей, пошатываясь, вышел из зала, а затем из театра. Вечерний воздух показался ему вкусным, как вода в жару. Он несколько раз с удовольствием выдохнул и вдохнул. И чуть не задохнулся, услышав удивленное: