Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")
Шрифт:
И он повторил то, что пропел под звуки саза.
— Араб-Рейхан! Я Кероглу! Не боялся я ни визирей, ни султанов. А ты мне и вовсе не страшен. Только жаль мне твоих людей. Не обрекай их понапрасну на смерть. Не будь повинен в зря пролитой крови. Хочешь сразиться со мной — выходи! Настоящий игид не губит зря своих людей.
Затем заставил коня сделать круг, а сам пел:
Коль храбр — так выходи на бой, Теперь сразимся — я и ты! Узнаешь силу ты мою, Теперь сразимся — я и ты! Копье с отточенным концом Возьму — молва пойдет кругом, Что стали мы к лицу лицом. Теперь сразимся — я и ты! Не ври у смерти на краю. Наверняка тебя убью, Мечом пролью я кровь твою, Теперь сразимся — я и ты! Узнав,Араб-Рейхан тоже сделал круг и поскакал навстречу Кероглу.
Начался бой. Богатыри пустили в ход все свои семьдесят семь приемов, но напрасно. Ни мечи не решили дела, ни пики не помогли, ни палицы. Кероглу рассердился и сошел с коня, подоткнул за пояс полы одежды, засучил рукава и пошел в круг по полю битвы. Спешился и Араб-Рейхан. Вновь началась борьба. То колени одного бороздили поле, то колени другого. Видит Кероглу, нет, Араб-Рейхан не какой-нибудь зверек, а настоящий матерый волк. Рассвирепел, наконец, и закричал так, что содрогнулись скалы. Люди Араб-Рейхана разбежались как цыплята, завидевшие ястреба. Схватил Кероглу Араб-Рейхана, поднял над головой и бросил оземь. Навалился ему на грудь, приставил кинжал к горлу. Араб-Рейхан не проронил ни звука и не попросил пощады. Поднялся Кероглу и вложил кинжал в ножны.
Кероглу был прям и великодушен. Врага, что не ныл, не плакал и не молил о пощаде, он никогда не убивал. И Араб-Рейхана он помиловал за твердость его духа.
Встал он, сел на Гырата и сказал Араб-Рейхану:
— Иди, прощаю тебя за твое мужество.
— Кероглу, — ответил тот, — пока ты был на вершине скалы, я думал, ты боишься меня. Но когда перескочил через бездну, я дал слово не поднимать на тебя меча. Слова своего я не сдержал, и потому был побежден тобою. Не беда. Увидимся еще, я не останусь в долгу!
— А ты решил, что я испугался тебя и хотел бежать? — спросил Кероглу, — нет, Араб-Рейхан!
От смелого смелый родится на свет! Игид от игида родится, султан. Сражению рад настоящий храбрец, А трус и предатель боится, султан. За храброго сгинуть готов без следа. Коль друг умирает достойно, тогда Не плачет игид; если ж грянет беда Врагу воздает он сторицей, султан. Храбрец, храбрецу ты всегда помоги. Коль всюду — и справа, и слева — враги, — Игид не бежит. Отступая, в силки Врагов заманить он стремится, султан.— Что же, Араб-Рейхан, как говорят, заимодавец всегда должнику здоровья желает, — сказал Кероглу.
Вскочил он на коня и повернул его к Ченлибелю. Долго ли, скакал, коротко ли, наконец, доехал до подножия Ченлибеля, и, как только увидел родные горы, сердце его воспламенилось. Прижал он к груди свой трехструнный саз и запел:
С годов младенческих я рос, В объятьях гор, в объятьях гор. И сокол окликал меня, В объятьях гор, в объятьях гор. Когда же я игидом стал, Враг начал бой в ущельях скал, И я своих друзей собрал В объятьях гор, в объятьях гор. Я всюду был, не знал преград, И шахи отводили взгляд, И мчался, мчался мой Гырат В объятьях гор, в объятьях гор. Пути я преграждал, суров, И останавливал купцов, Заставил трепетать врагов В объятьях гор, в объятьях гор. Вел пленных в Ченлибель не раз. О Кероглу родился сказ. Со мною вместе друг Эйваз В объятьях гор, в объятьях гор.А Нигяр-ханум все ждала и ждала Кероглу. Много, утекло воды после его отъезда, а от него все не было вестей. И вот как-то раз на сердце Нигяр-ханум стало особенно тяжко. Встала она и позвала Телли-ханум. Поднялись они на вершину холма и стали смотреть. Видят, вдруг на дороге пыль столбом. Туман смешался с пылью, пыль — с туманом.
Всмотрелись пристальней — видят Кероглу скачет на Гырате, а на крупе коня Эйваз. Сбежав с холма, бросились они к удальцам. Нигяр-ханум запела радостно:
Скорей скачите, смельчаки, Эйваза встречайте! Один другого краше вы, Эйваза встречайте! Эйваз, как сокол, он один, Отрада девушек долин. Милее мне, чем Чин-Мачин [74] Эйваза встречайте! Свой меч возьмите боевой Летите, всадники, тропой. Глаз74
Ч ин-Мачин —дальняя страна, в данном случае — Китай.
В этих вариантах по-разному говорится о том, откуда Эйваз родом. Одни ашуги говорят, что он из Тогата, а другие — что, он сын мясника из Гянджи. Большая часть ашугов придерживается того мнения, что он родом из Туркмении.
75
Той —свадьба. Иногда употребляется в смысле пиршества.
Только Нигяр-ханум спела свою песню, все семь тысяч семьсот семьдесят семь удальцов повскакали на коней. Все они, захватив подарки, помчались встречать Эйваза.
Тут начался пир на весь мир. Всем стало весело. Наполнил кравчий чаши и стал ходить по кругу. Ашуг Джунун взял свой саз. Все пели, танцевали, смеялись.
А Нигяр-ханум поцеловала Эйваза в глаза и назвала его своим сыном.
ЖУРАВЛИНОЕ ПЕРО
Приехал Эйваз в Ченлибель, и сердце Нигяр-ханум успокоилось. Муж — Кероглу, сын — Эйваз, кругом — удальцы. Есть ли у кого на свете большее счастье! А Кероглу был еще больше доволен: он привез себе и сына, и помощника, и опору. Смелостью и удальством Эйваз быстро снискал славу среди удальцов: стал он таким молодцом, что за него и жизни никто б из них не пожалел.
У Кероглу было заведено: утром и вечером удальцы упражнялись в верховой езде, в метанье копья, рубились на саблях, стреляли из лука. Как-то раз удальцы разбились на отряды, и Эйваз оделся, вооружился и с группой всадников выехал поупражняться в воинском искусстве.
Кероглу вместе с Демирчиоглу стояли на возвышенности и следили за удальцами. Женщины были возле них. Смотрят, отряд всадников скачет во весь опор, а впереди Эйваз. Но Эйваз, что за Эйваз!.. Арабат под ним пляшет, в руках у юноши египетский меч, на руке сокол… Словно вслед врагу он мчится, как стрела из лука летит, точно птица в воздухе парит. На шапке у него журавлиное перо, — ну просто сын кесаря, украсивший голову золотом и драгоценными камнями.
Посмотрела на него Нигяр-ханум, не выдержала и сказала Кероглу:
— Кероглу, взгляни туда, кто это скачет там?
Но тот и сам давно уже любовался Эйвазом. В ответ на слова Нигяр-ханум он прижал к груди сази запел:
Нигяр-ханум, я говорю: Эйваз идет, Эйваз идет! Я узнаю доспехов блеск, Эйваз идет, Эйваз идет! Пятнадцать лет ему, светло Его прекрасное чело, Прядь — журавлиное крыло. Эйваз идет, Эйваз идет! Отважный из отважных он Сын мужа, мужем наречен, Как лев, в сраженье разъярен — Эйваз идет, Эйваз идет! Египетский клинок звенит. Скакун арабский — звон копыт. Он жизни не щадит, игид. Эйваз идет, Эйваз идет! Из лучших лучший — мой птенец. Он смел, он мужества венец… Я, Кероглу, его отец. Эйваз идет, Эйваз идет! [76]76
В варианте «Багдад» (ашуг Асад) Ходжа-Азиз приходит в Ченлибель, но вначале ничего не говорит Кероглу об Эйвазе. Кероглу по обычаю угощает своего друга. Виночерпий приносит вино. Ходжа-Азиз не пьет и просит, чтобы вино поднес ему Эйваз. Кероглу поет гошму, в которой говорится о том, что он послал Эйваза за журавлиным пером, а тот не вернулся, попав в руки врагов.
Затем Ходжа-Азиз поет гошму, которая приводится в данном сборнике.
В варианте «Багдад» (ашуг Бозалганлы) еще до прихода Ходжи-Азиза Кероглу поет своим удальцам другой вариант той же гошмы, содержание которой мы привели выше. Он также жалеет о том, что послал Эйваза, который попал в руки врагов, и упрекает себя, за это.
В основных вариантах эта гошма состоит из семи четверостиший, в «Походе в Баязид» ее поет Нигяр-ханум.