Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")
Шрифт:
Но даже эти печальные слова не смягчили сердца у игидов, до того были они раздосадованы. Ни один не взглянул на Кероглу. А иные даже проворчали:
— Коль скоро наши слова для Кероглу все равно, что пустой орех, к чему нам тогда оставаться здесь?
Очень все это обидело Кероглу. И Гырата он упустил, и попался на удочку плешивого Хамзы. Мало ему своего горя, а тут еще терпеть такую обиду от удальцов.
Не сдержался он и сказал:
— Никого из вас насильно не держу. Кто хочет уйти, — дорога открыта. Конь был мой, я его отдал, и сам перед собой в ответе.
Не привыкли к такому разговору удальцы. Вознегодовали все и решили покинуть лагерь. Но тут поднялась Нигяр, и удальцы остановились. Кому, кому, а ей никто никогда не перечил. Дели-Гасан вернулся и сел на свое место. Уселся и Эйваз. Сел Демирчиоглу. Постепенно один за другим
Нигяр смолчала, не подняла головы, даже не взглянула на него. Видит Кероглу, нет, это не простая ссора. Тяжко было ему терпеть такую обиду от любимой подруги. Прижал он к груди саз и послушаем, что спел:
Нигяр, свет очей голубых, Почему от меня отвернулась? Жизнь свою за тебя отдаю: Почему от меня отвернулась? За ягнятами — овцы вослед… Все мне видится ног твоих след, Был предательский, видно, навет, Почему от меня отвернулась? Пусть сопутствует счастье везде Храбрецу — в поединке, в мечте: Кероглу я, когда я в беде — Почему от меня отвернулась?Нигяр-ханум взглянула на него в упор и спросила:
— Как мог сказать ты своим удальцам — уходите? Протянула она руку, отобрала у него саз и запела:
Цену прекрасным кудрям Уроду откуда знать? Воробышкам цену роз И всходов откуда знать? Кто в поле быков не вел, И хлеб свой не клал на стол, Кто в жизни не видел пчел — Цену меда откуда знать? Стыдись, Кероглу удалой! Иль ты опьянен высотой? Достигшему славы такой Жизнь народа откуда знать?Рассказывают, что после песни Нигяр-ханум, Кероглу не сказал ни слова. Видно, понял он свою вину. Встал, вышел и упал ничком на зеленую траву. Так пролежал он без пищи и без питья ровно три дня и три ночи.
И удальцы поняли, что поступили плохо. Не подбодрили его, не утешили и тем еще больше умножили его горе. Как они ни ходили вокруг, Кероглу не поднимал головы. Рассказывают, что в такие минуты Кероглу ложился ничком и спал ровно три дня и три ночи.
— Нигяр-ханум, — сказал Демирчиоглу, — уладить все это больше некому, кроме тебя и Эйваза. Чтобы утешить его, надо найти путь к его сердцу.
— Хорошо, — согласилась Нигяр, — пусть он спит. А вы, перед тем, как ему проснуться, разойдитесь. Не показывайтесь ему на глаза. Эйваз приведет его ко мне, и я все улажу.
Оставим удальцов за беседой, а я расскажу вам о Кероглу.
На исходе третьего дня снится Кероглу, что он в Тогате перед Хасан-пашой, а Гырат пляшет под ним. Вздрогнул он и проснулся. Смотрит, Эйваз сидит у его изголовья в такой печали, в такой печали, что, кажется, скажи ему одно
96
Существовало поверье, что саламандра рождается в огне.
Эйваз сказал:
— Вставай, пойдем! Удальцы и женщины ждут тебя.
— Нет, Эйваз! — сказал Кероглу. — Ты говоришь, неправду. Очень я обидел удальцов и женщин, не захотят они теперь даже смотреть на меня.
Как ни уговаривал Эйваз, Кероглу не поднялся с места.
— Нет, Эйваз, — говорил он, — пока я не приведу Гырата, не могу я выйти к ним.
— Это верно, — сказал Эйваз. — Ну, тогда вставай, одевайся, возьми оружие и отправляйся в путь.
Кероглу встал. Только он сделал шаг, как слышит, о всемогущий аллах, кто-то играет на сазе и поет, да так, что словами не передать. Прислушался Кероглу и узнал голос Нигяр-ханум. Так она пела, так играла, что птицы в небе готовы были остановиться и слушать.
Посмотрел он, увидел, что Нигяр стоит на лужайке у Ягы-горуга, смотрит на него и поет:
О люди, о судьи, в надежде смотрю — Когда бы он милым моим оказался! Не это ль начертано в книге судеб? — Когда бы он милым моим оказался! Пусть не будет под солнцем бесплодных садов И живет благодатная тяжесть плодов, И у девушки каждой да будет любовь! Когда бы он милым моим оказался! О жестокий, мне жизнь без тебя — не дар. И ресницы твои — как стрелы удар. И жизнь отдала б за него Нигяр, — Когда б он милым моим оказался!И сказал тогда Эйваз:
— Ну что, видел? Теперь пойдем!
Кероглу направился к Нигяр. Подошел он к лужайке и что же увидел? Там устроили такое пиршество, что и описать нельзя. Удальцы и женщины, разодетые, разнаряженные, сидят и ждут его.
Кероглу сел среди них. Эйваз сам стал кравчим. Поели, попили, развеселились сердца, — ссора и обида были забыты, и стало все, как было прежде. Кероглу рассказал им, как было с Хамзой. Затем взял саз и спел:
Уповая на бога, пускаюсь я в путь. Бедам в этой груди оставаться не дам. Ожидает Гырат, моему скакуну Я на вражьем пути оставаться не дам. Вся пылает в огне и вздымается грудь. Добиваться победы пустился я в путь. Может, месяц пройдет — мне Гырата вернуть. Только целому году пройти я не дам. Кероглу я, умелый боец и храбрец. Невозможно, чтоб вышел из боя боец. Сокол — я, а стервятник падет, наконец. И добычу свою унести я не дам!