Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")
Шрифт:
Поймал его Кюрдоглу, оседлал, и, усевшись на серого жеребца, поскакал прямо на базар к оружейнику по имени Фатали.
— Мастер, выкуй мне меч! — сказал он ему.
Чтобы не задерживать покупателя, мастер протянул ему один из готовых мечей. Но Кюрдоглу схватил одной рукой за рукоять, другой — за конец клинка, и только хотел согнуть, как сломался меч надвое. Мастер протянул ему второй. Кюрдоглу сломал и его. Протянул мастер третий меч. И с тем — такое же. Сломался и четвертый. Видит мастер, что если дело пойдет так, в лавке не останется ни одного меча, и сказал:
— Я человек бедный. У меня семья, детей целая куча. И все они живут от трудов моих. Зачем ты ломаешь и бросаешь добро.
— Чем я виноват? — ответил Кюрдоглу. — Я просил
— Хорошо, скажи, какой меч тебе нужен? — спросил оружейник.
Кюрдоглу ответил ему песней:
Эй, мастер, изготовь мне меч, пусть он Не длинным, не коротким, гладким будет. Пускай он будет острым с двух сторон, Входить в сердца по-рукоятку будет. Возьми сталь Хоросана — твердый сплав, Хорошей нет, — плохую ты оставь. Слона, змею ли меч сразит, кровав, — Зверь удирать во все лопатки будет. Далек мой дом, степь далеко лежит. Пускай мой меч имеет славный вид. Из лучшей стали, жалить, ядовит, Как скорпион, он без оглядки будет. Я Кюрдоглу. Добыча — храбрецу. Кто равен в мире моему отцу? Мечу — закалка добрая к лицу. Куда б ни бил — пусть грозным в схватке будет.Мастер понял, что от него нужно. Выковал он ему меч наполовину из хоросанской, наполовину из местной чистейшей стали. Заплатив с лихвой и за этот и за все сломанные мечи, Кюрдоглу встал, привесил меч к поясу, сел на коня, приехал к матери и попросил ее:
О жизнь моя, о мать моя, Пусти меня в дорогу! Твоею жертвой буду я, Пусти меня в дорогу!Мовминэ-ханум ответила:
О жизнь моя, мой сын, мой свет, Тебя вручаю богу. Да буду жертвою твоей, Тебя вручаю богу.Кюрдоглу пообещал:
Заветы матери храня, Я кровь пролью среди огня, Найду отца в ночи, средь дня, Пусти меня в дорогу!Мовминэ-ханум протянула сыну браслет:
Знай, Кероглу тебя зовет. И в Ченлибеле он живет, Браслет — его залог, и вот Тебя вручаю богу.Кюрдоглу попросил:
Да будет ясным разговор, И да прекрасным будет взор. Благослови — зовет простор, Пусти меня в дорогу.Мовминэ-ханум благословила его:
Я Мовминэ, мой ясен слог, Бровь — полумесяц, взгляд глубок. Тебя вскормила я, сынок, Тебя вручаю богу.Мовминэ-ханум надела браслет на руку Кюрдоглу, исцеловала его в щеки и глаза.
— Сын мой, смотри, упаси аллах, открыть кому-нибудь,
Словом, распрощались мать с сыном; Мовминэ-ханум обратилась к молитве, а Кюрдоглу поскакал в Ченлибель.
Проехав три дня и три ночи, доехал, наконец, он до владений курдистанского Ахмед-хана.
Подъезжая к одной деревне, видит он, что красавица-курдянка, стоя у родника, набирает в кувшин воды. Только собрался Кюрдоглу повернуть коня к роднику, как девушка подняла голову. Едва встретились их взгляды, показалось Кюрдоглу, что молния поразила его. Невольно остановил он коня. Должно быть то же почувствовала и девушка.
Но еще отцами и дедами нашими было сказано, что упрямей курдянок трудно сыскать. Она, что норовистая лошадь, не допустит ни взять ее за уздцы, ни вложить ногу в стремя.
Кюрдоглу попросил у девушки воды. Мехри-ханум — так звали ее — протянула ему чашу. Взял Кюрдоглу и осушил ее, словно чашу любви.
Увидела Мехри-ханум, что Кюрдоглу — юноша, достойный того, чтобы принять от него любую жертву. Но нарочно, желая испытать его и узнать, тверд ли он в своем слове, пропела:
Жизнь отдам за твою красоту, богатырь… Уходи, мне твоею любимой не быть. Поцелуешь — окрасятся кровью уста. Уходи, мне твоею любимой не быть!Послушаем, что ответил Кюрдоглу на слова Мехри-ханум:
Я к любимой, покинув отчизну, пришел. Без тебя, без красавицы я не уйду! Узнаю тебя, птица из райских садов, Без тебя, без красавицы, я не уйду!Мехри-ханум пригрозила:
Крикну: «Гой!» — со стены в тебя пустят стрелу. Крикну: «Гей!» — дрогнет море, упав на скалу. Крикну: «Гуй!» — уведут в казематы, во мглу. Уходи, мне твоею любимой не быть!Кюрдоглу признался:
В путь с собою я взял материнский наказ. Не посмею повысить свой голос сейчас. Если даже убьешь — задыхаясь, томясь, Без тебя, без красавицы я не уйду.Мехри-ханум снова пригрозила:
Кликну войско, нахлынет оно, как туман, И пришельцу на шею накинут аркан. Не увидишь Мехри — и погибнешь от ран. Уходи, мне твоею любимой не быть.Кюрдоглу рассердился:
Опрокину я войско — верна моя речь. Кровью я обагрю несгибаемый меч. Кюрдоглу будет недругам головы сечь. Без тебя, без красавицы, я не уйду!А Мехри-ханум нравилось сердить Кюрдоглу. И, чтобы еще больше раззадорить его, она спросила:
Кто ты, чтоб эту речь вести? Эй, чужеземец, уходи! Иль надоела жизнь тебе? Эй, чужеземец, уходи!Кюрдоглу стоял на своем:
Я ради милой в этот край Пришел, и в сердце — рана, знай. Не угрожай и не пугай, — Приехал увезти тебя.