Кэтскиллский орел

Паркер Б Р

– Может быть, таковы только Костиганы, - предположил я.

Она посмотрела на меня так, словно я вырвал ее из мира грез.

– Думаю, все они таковы, - сказала она.

– Очень хорошо, - кивнул я.
– Но меня не интересуют все. Меня интересует Рассел Костиган-ЛЗернее, если по правде, он меня не интересует, просто я хочу знать, где он может пребывать.

– Если бы мне пришлось гадать, - сказала женщина, - я бы предположила, что он в Коннектикуте. Там у них есть завод по производству оружия, включающий в себя испытательный и тренировочный полигоны. Очень секретное производство. Расселу нравится играть в прятки тогда, когда его убежище заведомо в безопасности.

– А где именно в Коннектикуте?
–

спросил я.

– К западу от Хартфорда, рядом с городком под названием Пекод.

– А как называется компания?

Она покачала головой:

– Не знаю. Понятия не имею, существует ли она под вывеской "Транспена" или же под собственной.

– У них не было заморочек с рабочими несколько лет назад?

Она снова, на этот раз раздраженно, покачала головой.

– Я больше ничего не знаю. Семейному бизнесу я стараюсь уделять как можно меньше внимания. Кстати сказать, Рассел, по возможности, делает то же самое. Какое-то время в Вашингтоне он занимался лоббизмом. По крайней мере, так он это называл. А на самом деле устраивал гулянки и ходил на вечеринки, в самом крайнем случае с кем-нибудь обедал в "СанСуси". Думаю, отец отослал его туда- только бы чем-нибудь занять. Но его маменьке это нравилось. "Рыжик договаривается с правительством" , - говорила она.

– Рыжик?

– Господи, это просто Грэйс его так обозвала. Вы ее видели?

– Да.

– Она уникальна, - сказала Тайлер Костиган.
– Маленькая жирная баба. Дура. Ей, наверное, лет шестьдесят пять, она разговаривает, как ребенок, и крутит обоими мужиками как хочет.

– Детей больше нет?

Тайлер Костиган улыбнулась:

– Только Рыжик.
– И "р" у нее получилось как "в".

– Обожаемое дитятко, - хмыкнул я.

– Он во многих отношениях обожаемый, - сказала женщина.
– Кроме...
– И тут откинулась на спинку, подыскивая нужное слово.
– Просто он живет в... Она сделала беспомощный жест правой рукой.
– В общем, он какой-то ненастоящий. Забавен, смешон, добр, нежен, но, как только надвигается что-то серьезное, он тут же отходит. Он никогда никого не любил. Может быть, только Грэйс, которую сейчас возненавидел.

Солнце, по-видимому, зашло, и в комнате стало намного темнее.

– Возможно, отсюда шлюхи. Они не требуют того, что он не может им дать или не умеет предложить. Но если хоть одна из них потребует чегото большего, он тут же исчезнет.

– Судя по всему, Рассел у Сьюзен первый любовник, - сказал я.
– И она не шлюха.

Она расправила юбку, хотя на ней и так не было ни единой морщинки.

– Знаю, - сказала женщина.
– Прошу прощения. Просто таким образом я их унижаю.

– Понимаю вас, - кивнул я.

– Если бы я была мужчиной, - сказала она, - вряд ли бы вы позволили мне так о ней отзываться.

– Нет, - возразил я.
– Если бы я не нуждался в вашей помощи, я бы и сейчас не позволил вам говорить такое.

Она села прямее и слегка отклонилась назад, словно пытаясь внимательнее меня рассмотреть.

Она вновь расправила юбку на бедрах.

– Вам ведь совершенно точно известно, чего вы хотите?

– Да, - сказал я.

Мы замолчали:

– Любовь - штука сложная, - произнесла она.

Я ничего не ответил.

– Ну почему все так жестоко, - сказала Тайлер Костиган.

На меня она не смотрела, а наблюдала за тем, как над озером Мичиган день превращается в вечер. Я смотрел туда же.

– Почему любовь такая жестокая?
– Она отвернулась от окна и пронзительно посмотрела мне в лицо. Слегка нагнулась над разглаженной юбкой, не убирая рук с бедер.
– Вам известно почему?
– спросила она.

– Первородный грех, - сказал я.

Когда я вышел из дома, где проживала

Тайлер Костиган, к тротуару подъехал темно-бордовый четырехдверный "понтиак". Передняя и задняя дверцы со стороны тротуара одновременно открылись, и из каждой выскочило по мужчине. Первый носил серый узкий костюм и черную, распахнутую у ворота рубашку - кончики ее воротничка вылезали на лацканы пиджака. Он был повыше меня, и его черные волосы были зачесаны назад и лежали волнами. Выскочивший с заднего сиденья носил дизайнерские джинсы, сапоги на высоком ковбойском каблуке и сия ющую коричневую кожаную куртку с коротким мандаринового цвета воротничком. На воротничке - ремешок, видимо, на случай тайфуна. У него была рыжеватая, коротко подстриженная бородка и коротко стриженные курчавые волосы. Кварталом дальше из-за поворота выехал серый "плимут" и остановился у поребрика с включенным двигателем.

Тот, что в костюме, сказал:

– Полезай в машину, мы хотим с тобой побеседовать.

Его приятель встал слева от меня. Куртка у него была расстегнута.

– Вы от Костигана?
– спросил я.

Тот, что в костюме, что-то промычал и дернул головой в сторону отворенных дверей "понтиака".

– А О чем это вы хотите со мной побеседовать?
– поинтересовался я.

– Мы хотим побеседовать о том, чтобы ты не совал свое поганое рыло туда, куда твое поганое рыло не приглашают.

– А, - протянул я, - значит, разговор пойдет и об этом тоже.

– Давай, давай, - сказал он и откинул полу пиджака, чтобы я смог увидеть пистолет у него за поясом.

– Ну-ка, еще разочек покажи, - попросил я.

Он снова распахнул пиджак, и я провел мощнейший удар левой под ребра, туда, где заканчивается грудина. Это парализовало диафрагму, он задохнулся, сломался пополам и грохнулся лицом вперед на мостовую. Рука курчавого метнулась под куртку к левой подмышке. Водитель "понтиака" распахнул со своей стороны дверь и тоже вылез из машины. Правым кулаком я нанес курчавому сильный и точный удар в нос. Моментально полилась кровь. Пистолет наполовину показался из кобуры, но все еще оставался у курчавого под курткой, когда я сграбастал его за запястье, прижал пистолет ему к груди и еще два раза ударил его правой прямо в нос. Он осел, и я оттолкнул тело, ныряя вниз и вбок, скорее чувствуя водителя, нежели видя его. Шофер вытащил пистолет и положил руки на крышу машины, широко распахнув дверцу автомобиля на проезжую часть, но в этот момент серый "шгамут" взревел рядом с "понтиаком" и сшиб водилу, оставив его валяться на Озерном проезде. Я обежал "понтиак" и вскочил на сиденье рядом с водителем в сером "плимуте".

– Могу заодно переехать и тех двоих, - предложил Хоук, и мы помчались по проезду.

– Ты, когда брал напрокат эту штуковину, подписал страховку?
– уточнил я.

– Конечно, - кивнул Хоук, - но, так как я пользовался фальшивым удостоверением личности и такой же кредиткой, думаю, большого значения это не имеет.

– Ага-а, - сказал я.

Хоук выехал на Норт-Мичиган-авеню.

– Это ребята Костигана?
– спросил он.

– Да. Сказали, что собираются потолковать со мной насчет того, чтобы я не совал свое поганое рыло туда, куда мое поганое рыло не приглашают.

– А ты объяснил, что это является твоей профессией?

– Только собрался, - сказал я, - как этот парень принялся пугать меня своим пистолетом.

Хоук свернул направо к Онтарио-стрит, направляясь к Кеннеди-экспрессвэй.

– Удалось что-нибудь выведать?
– спросил Хоук.
– Пробыл ты там довольно-таки долго.

– Ей потребовалось время, чтобы рассказать мне хотя бы что-то, сказал я.
– Знаешь, а ведь она - я и не подозревал - действительно любит этого сукина сына. Ненавидит - и любит.