Киерленский изувер
Шрифт:
Возможно, сейчас стоит позвать и Руди. Они, конечно не ладят с орком, но все же. Хотя, после их ночной прогулки, Руди как-то принялся чураться Этли. Между ними словно выстроили невидимую стену, а после появления Таштага, цирюльник и вовсе, стал как чужой.
Для себя Этли объяснил это тем, что Руди не привык к подобным приключениям. Вся его жизнь заключалась во врачевании мелких ран, легких простуд, иногда занимался брадобрейством. А тут вон, как – нож в спину брата-исповедника, да потом,
Размышления Этли прервало появление темной фигуры. Но это был не Таштаг. Кто-то вышел из сумрака и произнес:
– Хорошо, что ты здесь, Этли.
По голосу Этли узнал Волгана.
– Здравствуй, Волган, ты чего-то хотел от меня?
– Ну, точно, не слушать твои байки, как любит моя женушка.
Волган шагнул ближе. Огромный, как медведь, массивный, он двигался угрожающе-осторожно, так, что Этли не сомневался в его намерениях. Рука Этли скользнула на рукоять корда. Не вовремя докер решил выяснить отношения.
– Может, поговорим позже? – спросил он.
– Не думал, что ты можешь праздновать труса, Этли, - хищно ухмыльнулся здоровяк. – Или и вправду, можешь только россказни в уши вливать чужим женам, а на деле-то, пшик, и не мужик ты вовсе?
Волган сжал рукоять ратня на поясе. Вот и настал тот миг, когда докер пустит в ход свое оружие. Бес бы его сожрал, именно сейчас, когда он собрался проведать, в этом Этли уже не сомневался, логово изувера. Но не отступать же теперь, хорош же он будет!
– Тебе бы поднабраться уверенности, Волган, хотя можешь поплакать, вдруг поможет.
Этли улыбнулся, кривой уродливой улыбкой. Он уже готов был выдернуть корд из ножен, подпускать здоровяка ближе – опасно. Но тут раздался голос Руди:
– Я вам не помешаю, друзья?
Никто не ответил цирюльнику. Волган и Этли буравили друг друга взглядами.
– Волган, - продолжил Руди, - мы давно знакомы, и я готов поручиться за Этли, он не имеет никаких видов на Лавену.
Докер скосил взгляд на цирюльника.
– А уж Лавена, тем более, - вновь заговорил Руди, - ее любовь к рассказам Этли – не более, чем женское любопытство. Ты мне веришь?
Докер засопел, прожег Этли взглядом и ответил:
– Тебе верю.
– Давайте, как-то решать эту проблему, - Руди обернулся к Этли.
– Позже, - холодно произнес Этли, не отрывая взгляда от докера. – Если, захочешь драки – будь по-твоему, если мира – я согласен.
Волган неопределенно хмыкнул, плюнул на под ноги и поднялся по ступеням в таверну.
– У меня дело к тебе, Руди, - не давая цирюльнику опомниться произнес Этли. – Мы с Таштагом, хотим навестить один заброшенный дом, возле дома Злотаря,
Руди вздернул брови, вздохнул и ответил:
– Нет, Этли. Мне хватило прошлого раза, до сих пор на душе неспокойно. Извини, но на такое я больше не соглашусь.
– Ладно, - Этли пожал плечами.
Наконец-то, появился Таштаг:
– О! – воскликнул он. – Лучшший лекарь Киерлена, ссколько клизм сегодня ссделал?
Руди улыбнулся:
– Ни одной, зато отрезал язык через-чур болтливому пациенту, пока он спал. День за зря, вот если б подвернулся второй.
Да, что ж у нас за компания такая, с горечью подумал Этли, все собачатся друг с другом. И не давая обмену подколками перерасти в ссору, он бросил Таштагу:
– Нам пора.
Они с орком зашагали по темной улице, а Руди смотрел им вслед. Брови цирюльника приподнялись, словно он сам себе сказал нечто необычное. Затем, закусив губу, Руди задумчиво потер острый подбородок.
***
Волган доел ужин, глотнул травяного чая и посмотрел на жену, убирающую со стола.
– Зря я тогда, на переправе так, не подумав брякнул, - прогудел докер.
– Другое б что, поумнее.
– Ты спас меня тогда. А то, что о другом я кручинюсь…
– Кручинься по кому хочешь, сколько лет вместе, а детишек нет. Куда душа моя после смерти направится?
– Опять ты про свою общину.
– Опять, в Окицу надо съездить. Покаяться перед отцом-наставником, в ноги ему пасть.
– А меня здесь бросишь?
– А ты Этли попроси, - усмехнулся Волган. – Пускай, он о тебе позаботится.
– Я уже говорила, не в чем тебе будет упрекнуть меня, как жену, - она села рядом за стол. – И при чем тут Этли?
– Да загадал я сегодня, схватиться с этим болтуном. Если, я одолею, значит нет на мне вины, не гневается на меня Триединый, если же он – все едино, душа моя в Бездну, к бесам попадет.
Заметив встревоженный взгляд жены Волган усмехнулся:
– Да цел он, ушел куда-то, со своим дружком-орком, дела у них – у душегубов. Мы уже хотели сцепиться, но тут появился Руди, сказал мне – какая ты хорошая жена.
– А другого повода ты не нашел, кроме меня?
– Так он, аж подпрыгивает, как о тебе речь заходит.
Волган хохотнул. Затем помрачнев добавил:
– Не нравится он мне, хлыщ этот. С байками своими, делами какими-то темными, за занавеской вечно бумажками шуршит.
Он взглянул на жену. Лавена сидела с отстраненным видом.
– И с тобой мы, чужие.
– Да мы всегда и были чужими.
Волган печально кивнул.
– Может со мной съездишь, в Окицу? Вдруг понравится тебе, в общине-то нашей.