Кинхаунт
Шрифт:
Мы нырнули в заросли кустарника.
Над нами грохотал автолет, кто-то кричал в мегафон:
— Преступники! Выходите с поднятыми руками! Вы окружены!
Но мы бодро ползли на четвереньках по дремучим зарослям прибрежных кустов и вскоре вынырнули из них, оказавшись среди сваленных в кучу шезлонгов, свернутых парусов, бочек со смолой и других принадлежностей отдыха.
Где-то над нами все это время гудел автолет.
— Это яхт-клуб Северный, — прошипел Крез, осторожно выглядывая в небо через щель в досках. — Они видят нас. Почему?
—
И требовательно посмотрел на мой.
Ах ты ж рыцарь. Это же фон, который подарила мне бабушка на двадцатый день рождения, после того как я вернулся из своего первого похода. С золотой оболочкой и алмазными подшипниками.
— Давай, давай, аристократишко, — презрительно кивнул Крез, — если не хочешь, чтобы нас тут положили.
Я снял фон и глубоко вздохнул.
— Кто здесь? — внезапно раздался голос.
Мы подняли головы, и я увидел толстого человека с дробовиком. Увидев меня, он вздрогнул и нацелил его на меня.
— Уважаемый! — Я действовал по наитию. — Я вовсе не хочу быть королем, но меня никто не спрашивает, все ищут меня и хотят убить. Прошу вас, примите на сохранение эту семейную реликвию.
Я протянул ему фон, он посмотрел на него с подозрением.
— Это настоящий "волекс". Золото и бриллианты. Если со мной что-нибудь случится, пусть это достанется вам. Но лучше выбросьте его в море.
Он осторожно взял фон.
— Я уплываю на Тинападо, — задумчиво сказал он, — прямо сейчас. Ладно, заберу. Вообще я не люблю монархию, и аристократов.
При этих словах он взглянул на меня, как жук.
— Но еще больше не люблю, когда за людьми охотятся, как за зверями. И когда все на одного. Так что проваливайте, ваше величество. Если надумаете вернуться за фоном, меня зовут Хари Гиграунт. У меня тут яхта. Я вернусь с Тинападо весной.
— Хорошо, Хари, я не забуду вашей любезности, — пообещал я, а он вместо ответа показал рукой — дескать, не трать время на слова и проваливай, пока цел.
Мы переглянулись с Крезом и побежали дальше. За забором яхт-клуба кустарник продолжился, и мы снова нырнули в него.
— Ловко ты пристроил свой фон, — похвалил меня Крез, — однако ты не думал, что теперь они начнут охотиться за ним? За этим человеком?
— Он же не связан со мной, — ответил я.
— Вряд ли они в это поверят.
Проходя мимо пляжей, я стащил с крючка забытую кем-то кепку с большим козырьком, под которым можно было спрятать лицо. Крез прихватил веселую женскую шляпу с большими полями. На нем она почему-то перестала выглядеть женской. Экипировавшись таким образом, вскоре мы уже тряслись в автолайне, среди толпы простолюдинов, которые не обращали на нас никакого внимания.
Я ехал и думал о Мэе.
Кое-как, окольными путями мы добрались до старой квартиры Креза. По дороге нас опять чуть не сцапали возле газетного киоска — не веря своим глазам, под заголовком ПЬЯНЫЙ УБИЙЦА ДЭЛВИС —
Уже в квартире я попытался связаться с Мэей по домофону Креза, но она снова не отвечала.
Теперь Крез сидел на кухне и звонил знакомым бичам, подбивая их на какое-то безобразие — то ли всеобщий бунт, то ли карательный поход, в разговоре фигурировало в основном слово "валить". А я сидел на кухне, глотал остывший чао и читал газету, по которой бегали солнечные зайчики от желтой листвы за окном.
Меня трясло.
" Лидер движения "За возрождение монархии" Дадж Рокинрой заявил, что претензии Марка Дэлвиса на престол необоснованны". Какие претензии?! Я не собирался претендовать ни на какой престол, но кому теперь это интересно!
Закончив переговоры, Крез вышел из комнаты и встал, кисло глядя на меня.
Я мельком взглянул на меня и ткнул дрожащим пальцем.
— Т-ты почитай только. Пьяный Дэлвис отнял у благородного айзера его с-семейную релик-квию. П-перед тем как уб-бил ф-фермера.
— А про то, что ты его изнасиловал, умолчали? — ядовито уточнил Крез. — Пошли, надо собираться на Кинхаунт, пока нас тут не выследили и не завалили.
Я обреченно склонился над газетой, уже не воспринимая печатные знаки.
Все пропало. Я в полной трубе.
Невольной украдкой — по кустам, какой позор! — оглядываясь по сторонам, мы вышли из подъезда, пригнувшись, пробежали по палисаднику за дом и через парк стали пробираться в сторону остановки транса.
По пути внимание Креза привлекла парковая эстрада — на ней выступали какие-то музыканты. Скучно бренча гитарами, они гнусавили что-то о любви и неверности. Я удивился, обнаружив в такую минуту у Креза любовь к музыке, да еще подобного рода. Но его интерес привлекло совершенно другое — стойка с реквизитом, стоявшая в тени чуть в отдалении от сцены и немногочисленных слушателей, расположившихся на траве с едой и напитками.
— Парики, — сказал Крез. Лицо его было мрачно и задумчиво.
Я взглянул в ту сторону. Да, там были парики, весьма оригинального вида. Длиной, наверное, до пояса, и пышностью со стог деревенского сена. Цвета также не отличались обыденностью — ярко-оранжевый, зеленый, желтый…
К черному мы подбежали почти одновременно, но злой Крез подло оттолкнул меня и схватил его первым. Мне пришлось одевать седой. Однако на солнце парик Креза оказался густо фиолетовым — я хотел уведомить его об этом обстоятельстве, но решил промолчать.