Кино, масоны и любовь

Чайка Лариса

Я еще крепче обняла его и погладила по голове:

— Стефан, скажи ты мне это года три — четыре тому назад, я бы согласилась не задумываясь, и была бы тебе хорошей женой, но сейчас все изменилось. Я полюбила, Стефан. Я знаю теперь, что такое любовь.

— Это Брайс? — глухо спросил меня он.

— Да. Это Брайс.

— Но он никогда не жениться на тебе, Габи. У них свой избранный круг. Он не женится на актрисе.

— Мне все равно, я люблю его. К тому же, он уже сделал мне предложение.

Стефан быстро отстранился и вопросительно посмотрел мне в глаза.

— И

ты согласилась?

— Я бы с радостью, — печально проговорила я, — но я сделала ему очень плохо, я подвела его, и, скорее всего, этой свадьбе не бывать.

— Он обидел тебя?

— Нет, Стеф. Это я обидела его.

— Зачем?

— Я не хотела. Просто так вышло.

— Так он жениться на тебе или нет?

— Нет. Скорее всего, нет.

— Так выходи за меня.

— Нет, Стефан, не могу. Я узнала, что такое любовь и хочу выйти замуж по любви.

— И что ты собираешься делать?

Я развела руками.

— С этой любовью не повезло. Буду ждать следующую.

ГЛАВА 31

На следующий день на съемке Стефан был непривычно тих и задумчив. Всей нашей группе это было в новинку, но все усиленно делали вид, что ничего не замечают.

У нас была большая сцена с Ливси, почти самый финал. Мы с «голубым другом» выясняли отношения. В результате этого выяснения, наши герои, в конце концов, расставались. Сцена была печальна и пронзительна и полностью соответствовала моменту. Я окинула взглядом съемочную площадку, в стороне увидела Фрида, который стоял, сложив руки на груди, и в упор смотрел на меня. Губы сжаты в тонкую ниточку, ноздри раздуваются, глаза прищурены. Да, не позвонила! Да, не сообщила о приезде! И что? Сам говорил, что те документы, что я своровала, бесценны. Вот и нечего таращиться!

Я сегодня, наверно, была на взводе, потому что Ливси в перерыве наклонился ко мне и проговорил:

— Габи, что с тобой? Это не по сценарию. Эстель здесь грустит и плачет, а ты та — а–ак смотришь на меня, как будто убить готова!

— Отстань, Ливси. Только тебя мне не хватало для полного счастья.

— Спокойно, спокойно, так и сказала бы, что у тебя критические дни. Я как никто понимаю женщин. Когда у моей матушки были критические дни…

Я перебила:

— Ливси, отстань, тебе говорят. Почему Эстель должна плакать и смиряться, что любимый уходит? Почему она не борется за него? — Я просто излучала праведный гнев и к нашему разговору уже стали прислушиваться.

Стефан поднял голову и что — то просчитывал в голове. О, я знаю этот взгляд! Он обдумывает мои слова и решает, что и как он сможет изменить.

А возле себя я услышала голос подошедшего Фрида:

— Может быть потому, мисс Вареску, что это предопределено? Они разные люди и все равно не будут счастливы вместе. Насколько я понял, Ливси у вас сильный мужчина, самодостаточный и жестокий. Он сломает вас в конце концов, мисс Вареску, — говоря это, Фрид смотрел мне прямо в глаза.

— Я достаточно был жесток, Сэм? — защебетал сразу Ливси. — Стефан, милый, помнишь ту сцену в трактире? Там было достаточно крови?

— Достаточно, Ливси, — Стефан странно усмехался,

смотря исключительно на меня и Фрида. — Это будет самая кровавая драма в твоей кинокарьере, малыш. Господин Фрид, может быть еще мне расскажите, как вы видите финал этого фильма? Ваши наблюдения могут быть очень ценны для нас, — и Стефан вызывающе посмотрел на адвоката.

— Нет, господин режиссер. Снимать кино — это исключительно ваша прерогатива, я лишь защищаю интересы моего подопечного. Могу подсказать вам пункты контракта, по которым я обязан это делать. А ваша подопечная, — он особенно выделил слово «ваша», — ставит под угрозу целостность образа мистера Ливси.

— Вы неправильно трактуете пункты контракта, — Стефан не собирался отступать. — Творческий процесс — это действительно моя прерогатива. Я, и только я, режиссер этого фильма, буду решать, что и как мне снимать.

Они стояли друг напротив друга как два бойцовских петуха. Казалось, только одна искра, одно неверное слово, и они накинутся друг на друга. Не завидую Стефану! Хотя на вид он был более широкоплеч и мускулист, а Фрид выглядел этаким рафинированным утонченным аристократом, в этой потасовке я поставила бы на Фрида. Уж слишком уверенным и злым был его взгляд, уж слишком циничной и пренебрежительной была его усмешка. Необходимо было вмешаться.

— Стефан, — сказала я, — давай сделаем перерыв часа на два. Я действительно сегодня не в форме. Может быть, поем и подобрею? Мистер Фрид, вы не хотите составить мне компанию?

Оба мужчины развернулись ко мне. Стефан разочарованно, а Фрид заинтересованно.

— Я думал, что это мы вместе с тобой пообедаем, Габи, — протянул Голден.

— Стеф, мы сегодня с тобой поужинаем, обещаю. Вы составите мне компанию за обедом, мистер Фрид?

Понимающая улыбка тронула губы адвоката.

— Конечно, мисс Вареску. Разве могу я отказать вам в вашей просьбе? Прошу вас ко мне в машину. Ресторан я выберу сам.

Я только пожала плечами.

— Я буду готова через пятнадцать минут, мне нужно переодеться.

Фрид кивнул, развернулся и с абсолютно прямой спиной пошел к выходу.

***

В машине мы только фыркали, если наши взгляды соприкасались. Разговор состоялся в маленьком ресторане французской кухни.

О, эти необходимые формальности! По мне, я бы сразу накинулась на адвоката с вполне заслуженными упреками: как он посмел использовать меня вслепую, и чего я еще не знаю из его «гениального плана»? Но приходилось спокойно сидеть, разглядывая потолок, пока Фрид делал заказ, пока официант накрывал на стол и приносил блюда.

Наконец, когда все было приготовлено, а я в одно лицо выпила почти полбутылки вина, мы остались одни, и можно было уже приступить к разговору. Я думала, что Фрид начнет первый, но он, как в чем ни бывало, спокойно ел свой буйабес, пристально рассматривая меня.

— Что вы на меня так смотрите? — Я не выдержала первой.

— Вы сегодня какая — то другая, Элла.

— Я вам не Элла, я — Габи. Вы послали меня на заведомо провальное задание, в темную, ничего не объяснив.

— Вы почти не рисковали и не столько уж много сделали, как говорите.