Кино, масоны и любовь
Шрифт:
— Кертис, а где мистер Брайс? Мы договорились с ним о прогулке на яхте, — надо быть понаглей, и если он ничего не сказал, будем выдавать желаемое за действительное.
— Мистер Брайс в кабинете. Просил предупредить, когда вы проснетесь. Яхта уже готова, машина у крыльца.
А вот это очень хорошо! Мне нравилась исполнительность олигарха.
И опять во мне проснулся ненасытный суслик:
— Ужинать, я так поняла, мы будем на яхте?
— Да. Я уже все приготовил. Вернее, приготовил Луиджи, а я отвез все на борт.
— Вот и замечательно. — Настроение резко поднялось. — Скажите
Я спустилась вниз и уселась на заднее сиденье автомобиля, предполагая, что мы поедем в той же компании, что и вчера. Но Ирвин, выйдя из дома, сразу направился к кабине водителя. Я засмущалась, не зная как себя вести. Он тоже молчал, только кивнул мне, когда садился. Не хотите говорить? Ну и не надо. До яхты доехали молча, поднялись на борт. Сегодня здесь никого не было, только мы одни.
Ирвин сразу же встал к штурвалу, и мы направились в открытый океан. Мягкий темный вечер опустился на землю. Берега уже было не видно, а мы все мчались и мчались вперед. Я просканировала своего спутника, надо же мне знать, как себя с ним вести? Почувствовала горечь, недовольство и злость, и опять эти умножения трехзначных чисел.
Обследовав яхту до последнего закуточка, вдоволь надышавшись океанским воздухом и не дождавшись ни одного слова от Ирвина, я сама решила подойти к нему.
— Мы уже достаточно отплыли, Ирвин? Надеюсь, вы найдете дорогу назад?
— Да, без проблем. Я включу навигатор и поставлю на «автопилот», мы вернемся тем же самым путем, каким приплыли сюда.
— Тогда, может быть, поужинаем? Там внизу накрыт очень соблазнительный стол.
— Как скажете, мисс Вареску.
Я не стала его поправлять, повернулась и пошла вниз, в салон, где был накрыт шикарный стол.
Мы расселись на разных его сторонах. Ирвин предложил мне вина, я выбрала, он налил, а потом мы принялись в тишине поглощать ужин. Чем — то мне эта сцена напомнила ужин в «Монмаранси». Мы тоже тогда начали с молчаливого поедания рыбы.
— Ты принципиально решил со мной не разговаривать? — не выдержала я.
— Я готов. Задавайте тему. Вы моя гостья, и я хочу, чтобы ваш отдых здесь прошел как можно лучше.
— Почему мы снова на «вы»?
— Извини, привычка. О чем будем разговаривать? Могу рассказать об устройстве этой яхты, она уникальна в своем роде.
— К черту яхту. Я хотела поговорить о сегодняшней ночи.
Он на несколько секунд замер, потом откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и произнес:
— А что насчет ночи? Тебе не понравилось? Есть какие— то другие предложения?
А он меня бесит! Я закусила губу и удила и понеслось:
— Нет, мне все очень понравилось, так понравилось, что я готова повторять это снова и снова, только я не поняла, почему у тебя в конце так испортилось настроение? Я не могу понять, почему портрет девушки, очень похожей на меня, стоит у тебя в спальне? И где — то в глубине себя я все— таки понимаю, что ты хотел ее, а не меня. И это….. по меньшей мере, обидно.
Я закусила губу, стараясь не расплакаться. Почему— то сейчас, высказав ему все это в лицо, мне стало так себя жа — а–алко и оби — и–идно. Ирвин вскочил со своего кресла, подбежал ко мне и крепко прижал к груди. Его большая
— Т — шшш, не надо плакать, девочка. Я дурак, я должен был сразу тебе объяснить…
— Что объяснить? — Я подняла к нему глаза. — У тебя поэтому испортилось настроение?
— Извини, я взбесился по поводу одежды. Ты явно не хотела афишировать наши отношения, ты не захотела, чтобы кто— то узнал о нас. Я подумал …. Так, ерунда, — он встряхнул головой.
— Ты подумал, что я искательница приключений?
— Ну, что— то в этом роде, — пробормотал он. — Я подумал, что для тебя наша ночь была всего лишь эпизодом. Ты оказалась здесь случайно, произошло то, что произошло, а потом ты вернешься в город к своему режиссеру, напрочь забыв обо мне. Твоя жизнь вернется в свое русло, а я не хочу этого. Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты осталась со мной.
О — о–о! У меня непроизвольно открылся рот.
— Я уже давно решила оставить Стефана, — почему— то сказала я. — Просто…. Мне его жалко. Он, как ребенок.
— Может быть, я спешу, и тебе это покажется странным, но я люблю тебя давно.
Я недоверчиво хмыкнула. Он покачивал меня в своих объятьях и тихо — тихо говорил:
— Та девушка на фотографии — это Мэл. Мы учились с ней вместе в Гарварде. Она погибла. Мы любили друг друга. Я не могу описать словами то, что чувствую, поэтому рассказываю, как могу. Она единственная девушка, которую я любил. У меня были женщины — разные, не скажу, что много, по необходимости. Но такого, что я чувствовал к Мэл, я не чувствовал больше ни к кому.
— Как она погибла?
— Гонки на мотоциклах. Это я привил ей любовь к «Железным коням». Это я, в тот день, не запретил ей участвовать в гонках. «Последний раз и все, Ирвин, — говорила она тогда мне, — скоро мне будет нельзя». Она была беременна от меня. Шесть недель.
— Она погибла беременная? — я вскрикнула от ужаса.
— Да, и я знал об этом. Просто в молодости все воспринимается проще. Живота видно не было и вообще, она была такой же, как всегда. Мы собирались пожениться, просто с деньгами тогда было туговато. Я же рассказывал, что последние два курса сам платил за Гарвард.
— Да. Мы похожи, — медленно проговорила я.
— Я, когда увидел тебя в том первом фильме, просто глазам своим не поверил. Пересматривал его раз десять за ночь, и в основном те сцены, где играешь ты. А потом, я захотел больше узнать о твоей жизни. Ты извини, но ты все это время была под наблюдением.
У меня пересохло в горле. Вот и финал. Вы разоблачены, мисс Вареску.
— Что ты имеешь в виду? — еле выговорила я. — Круглосуточное наблюдение?
— Нет, конечно, нет. Я имел в виду, что за тобой и твоими успехами присматривали определенные люди. Я знаю о школе мастерства, я знаю, что ты занимаешься самообразованием, куда ездишь отдыхать и с кем, какие магазины посещаешь, что покупаешь себе. Знаю, когда болеешь, знаю, где и сколько раз в неделю занимаешься фитнесом. А еще, когда у меня плохое настроение, я смотрю твои фильмы. Я давно уже хотел с тобой познакомиться, но считал это нечестным по отношению к тебе, к Мэл. Ведь дважды нельзя войти в одну воду?