Кинофантастика
Шрифт:
Но не будем спешить радоваться: наш антропоморфизм не желает отступать! В большинстве научно-фантастических фильмов, особенно голливудских, разумные инопланетяне сильно смахивают обликом на людей. В литературе эта тенденция проявляется слабее, взять хотя бы разумных полиморфных инопланетян из недавнего рассказа Лорана Женфора[67] или его роман Lum'en (Le Belial, 2015). Нужно оговориться, что визуально нам проще расшифровать эмоции антропоморфного пришельца, чем шарообразного, не имеющего лица, способного что-либо отобразить! Тем не менее в весьма реалистичном «Живом» (2017) режиссер Даниэль Эспиноса показал марсианскую бактерию, разбуженную учеными на Международной космической станции и принявшуюся ускоренно эволюционировать… Этот агрессивный инопланетный организм не антропоморфен и не аморфен — он полиморфен, так как состоит из непрерывно мутирующих стволовых
Вспомним наконец, что во многих постапокалиптических картинах человек, сознательно или нет, изображен конечным продуктом эволюции. Исчезая, наш вид уничтожает почти все земные экосистемы, оставляя после себя не биоразнообразие, а пустыню или сплошную заразу, символом чего может служить хотя бы двухголовая ящерка-мутант в фильме «Безумный Макс. Дорога ярости» (Джордж Миллер, 2015). Тем не менее экологическое моделирование позволяет надеяться на быстрое возрождение биосферы после Шестого вымирания, в очередной раз ставя под сомнение наше доминирование и вообще неизбежность нашего появления в эволюции видов. Но то, что жизнь быстро возьмет свое, вовсе не значит, что мы должны и дальше отравлять свою планету!
«Живых ископаемых» не существует
В некоторых романах о доисторической жизни с участием вымерших видов, открытых бесстрашными исследователями, торжествует ненаучное представление о «живых ископаемых». В «Путешествии к центру Земли» Жюля Верна (1864) группа профессора Линденброка, забравшаяся в сернистые недра исландского вулкана, находит там пещеру, где растет лес из каменноугольного периода и плещется озеро — арена схваток морских рептилий из мезозоя (ихтиозавра и плезиозавра); тут же пасутся мастодонты и бродит огромный доисторический человек. Эти вымершие виды, возрожденные Верном, изображены исходя из тогдашних знаний о палеонтологии, а преувеличенные размеры делают их еще чудовищнее. За несколько лет до этого Дарвин впервые применил в «Происхождении видов» понятие «живое ископаемое» (англ. living fossile), назвав так утконоса и Lepidosiren (двоякодышащую рыбу чешуйчатника), которых счел «ненормальными формами… живущими в укромных местах и потому испытывавшими менее сильную конкуренцию».
Моду на «живые ископаемые» подкрепил Артур Конан Дойл в «Затерянном мире» (1912), где доисторические виды (в частности, динозавры и «люди-обезьяны») попались экспедиции профессора Челленджера не в глубоких недрах, а на изолированном плато в Амазонии — «тепуи» на языке карибу, sky island на американском английском. В фильме «Кинг-Конг» (Мериан К. Купер и Эрнест Б. Шодсак, 1933) на затерянном в Тихом океане Острове черепа обитает вид гигантских обезьян (размер которых по мере развития истории кино только увеличивается), а также (в зависимости от версии) динозавры и прочие чудища, кончая Кракеном в свежем фильме «Конг. Остров черепа» Джордана Вот-Робертса (2017).
Ошеломительные встречи действующих лиц с каждым допотопным видом — повод нырнуть в древние геологические эпохи и осознать их необозримость. Эти виды норовят низвести палеонтологию до уровня «науки о чудовищах», а сами часто щеголяют с этикеткой «живых ископаемых». Конечно, длительная изоляция популяции в некоей среде (на острове, плато, в пещере) может приводить к ее определенному генетическому и морфологическому своеобразию. Но в этом случае правомернее говорить об «эндемическом развитии», а не о «живых ископаемых», ведь эволюция соответствующих особей не прекращается! Она вообще никогда не прерывается (можно говорить, правда, о разных темпах и степенях эволюции), поэтому само понятие «живое ископаемое» (по крайней мере в том смысле, который в него вкладывал Дарвин) неправомерно. Если же вид постигло длительное стратиграфическое угасание, как случилось, например, с гингко (род деревьев, существующий не менее 170 млн лет), то специалисты называют такую выжившую реликтовую форму «панхронической», буквально «пронизывающей века».
Ныне живущий вид целакантов латимерия (Latimeria chalumnae) — большая синеватая рыба с толстыми плавниками, часто величаемая «живым ископаемым», — отличается морфологией и остеологией от своих девонских родичей, обитавших в морях 370 млн лет назад. То же самое относится к «героям» художественных фильмов, таких, например, как «Тварь из Черной лагуны» (Джек Арнольд и Уильям Олленд, 1954), — полурыба-получеловек, выходец прямиком из девонского периода, пленяющий красотку в исполнении Джулии Адамc. Это же несчастное создание, опоэтизированное режиссером Гильермо дель Торо в «Форме воды» (2018), гонимо людьми
Глава 10.
«Прибытие»: первый контакт третьей степени
Сценарий примечательного фильма «Прибытие» (Дени Вильнёв, 2016) позаимствован из научно-фантастического рассказа американского писателя Теда Чана «История твоей жизни». Там героиня, лингвист Луиза Бэнкс, рассказывает дочери о своих попытках установить контакт с пожаловавшими на нашу планету инопланетянами. Из-за невозможности вербального общения с этими не-гуманоидами (в кое-то веки!) она старается понять их письменность при помощи физика Гэри Доннелли, в фильме переименованного в Йена. Письменность имеет вид сложных в написании круглых иероглифов. Дело идет туго, но Луиза понимает, что эта письменность отражает сильно отличное от нашего представление о времени. Как видим, сюжет богат смыслами, с которыми мы и попробуем здесь разобраться.
Кто ты, гептапод?
До личной встречи и взаимодействия с инопланетянами лингвист Луиза Бэнкс получает от полковника Вебера секретное поручение расшифровать некую звукозапись. Прослушав ее, лингвист удивленно говорит: «По-моему, ясно, что их речевой аппарат отличен от нашего. Полагаю, они не похожи на людей?» Этот ответ, являющийся, в сущности, вопросом, представляет интерес, так как свидетельствует, что, еще даже не взглянув на инопланетян, Луиза Бэнкс силится установить их морфологию по производимым ими звукам. В этом смысле она действует подобно палеонтологам, пытающимся реконструировать исчезнувший вид — стегоцефала или, скажем, динозавра — на основании окаменелостей, часто очень фрагментарных. Поэтому метод палеонтологов помогает нам понять рассуждения лингвиста: для восстановления целого животного из горстки останков они прибегают к принципу сравнительной анатомии. Этот принцип, названный Жоржем Кювье (1769–1832) «законом корреляции форм», гласит, что части скелета и органы находятся в неразрывной связи и что открытие одного, отдельного элемента может позволить логическим путем определить все очертания животного. Поэтому большой ископаемый зуб, плоский и щербатый, вполне может оказаться резцом крупного травоядного — четвероногого (мамонта или какого-то другого) или двуногого (игуанодона или какого-то другого) — в зависимости от формы зазубрин на его поверхности. Точно выяснить, что это за зверь, можно путем сравнения зуба с максимальным количеством других зубов. Если он ни на один из них — из музеев и всех прочих баз данных — не похож, то палеонтолог считает себя вправе добавить в список уже известных видов еще один.
Луиза Бэнкс, очевидно, понимает связи между языком и морфологией, так как устная речь (звуковая коммуникация) является, в конечном итоге, только модулированием дыхания. Артикулированная речь предполагает наличие аппарата, позволяющего варьировать звуки, такого как гортань, но необязательно ушей для их улавливания: как показывает пример множества животных, звуковые волны можно воспринимать другими частями тела: животом (так происходит у змей), лапами (как кузнечики). У некоторых сухопутных млекопитающих частота испускаемых звуков зависит от размера организма: слоны общаются на низких (даже инфразвуковых) частотах, а мелкие грызуны на высоких (даже ультразвуком). Однако случается и иначе, многое зависит от среды, передающей звуковые волны. Так, в водной среде киты поют на высоких частотах, хотя при общении на большом расстоянии издают инфразвуки. Поэтому возникает большой вопрос с инопланетянами, чья планета, без сомнения, отличается составом от нашей.
Сознавая ограничения своего метода, Луиза Бэнкс прикидывает, какими гептаподы не могут быть: «С ними будет трудно общаться ввиду анатомического отличия [от нас]». После установления контакта физик Гэри не забывает о связи между языком и анатомией: «Они читают слово с одинаковой легкостью, как бы оно ни вращалось. <…> Вот я и гадаю, не происходит ли это от радиальной симметрии их тела. Поскольку у их тела нет определенного направления движения, то у их письменности его, вероятно, тоже нет».