Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3

Булычев Кир

Андрюша присел за кустом и пожалел, что ему не пришло в голову взять с собой съестного.

Видно, та же мысль посетила и Эдуарда.

– Проголодался я, – тихо сказал он Василию. – А у меня дома еще банка икры осталась… Выкинуть надо бы, а жаль, я в отпуск хотел съездить к бывшей теще в Ялту. Взял бы с собой.

– Дай поесть, – сказал Василий. – Я в подвале сидел.

– Потерпи, – прошептал Эдуард, – прошу, потерпи.

– И выпить бы. Надоело. Всю жизнь терплю. Всех убью!

– Возьмем клад, будет полная свобода.

–

А вдруг денег мало? – спросил Василий, и у него громко заурчало в животе. Он сердито стукнул по животу кулаком, ворон Гришка заглотнул хлеб и взлетел с ветки.

– Ты куда? – спросил дед Артем.

– Сейчас, – ответил ворон и полетел назад, осматривая дорогу.

Василий с Эдуардом нырнули в кусты, замерли. Андрей сжался. Ворон сделал круг над кустами и вернулся обратно.

– Там есть кто? – спросил дед.

Ворон щелкнул клювом, Ангелина кинула ему кусок хлеба.

– Идти бы надо, – сказала она, – солнце уже поднялось. Парит.

– Сейчас, – сказал дед. – Он насытится и полетит.

– Только ты, дедушка, снаружи подожди. Может, и в самом деле надо, чтобы я одна пошла?

– Подожду, подожду, хоть и не верю я в это.

– А чего пошел тогда?

– Тебя одну оставлять не хотел. А вдруг Васька тут ходит?

Ворон поднялся и медленно полетел вперед. Артем и Ангелина собрали остатки еды в платок, дед сунул узелок в заплечный мешок.

– Не доели, – сказал Василий с ненавистью, – зажрались…

Преступники крались по кустам, а дед с Гелей шли неравномерно: то быстро, если ворон припускал вперед, то медленно, если он поднимался выше и кружил, припоминая дорогу. Иногда до Андрюши доносились обрывки их разговора.

– Это его дорога, – сказал дед Артем. – Ее мой отец видел…

– А почему не достроил? – спросила Ангелина.

– Может, указание получил, что не приедет императрица, а может, деньги кончились…

Перебивая слова деда, до Андрюши донесся злой шепот Василия:

– Слышишь, кончились деньги! А мне за что в тюрьму садиться?

– Врет все дед, – успокоил его Эдуард. – Потому и не достроил майор, что деньги спрятал. Дураку ясно.

Дорога пошла вверх между крутыми каменистыми холмами, снова вышла к ручью, он стал теперь узким, тек круто, звенел хрусталем по камням. В бочажке лениво кружились хариусы метровой длины. Андрюше пришлось выйти на дорогу, потому что она шла вокруг большой скалы: слева отвесный склон, справа обрыв.

На скале на большой высоте были выписаны белой краской метровые буквы: «Сандро Шейнкманишвили. Одесса, 1973».

– Смотри, – долетел возглас деда, – и сюда турист добрался!

– Они везде проникают, – сказала Ангелина. – Помню, проходили через деревню, пели про дикий Север, про моржей, иконы спрашивали.

– Экологическая угроза. Обязательно лес спалят!

Дед с Ангелиной исчезли за поворотом, и больше ничего не было слышно, кроме пения птиц да журчания ручья внизу.

30

Перевалив

через горб горы, дорога покатилась вниз, в тесную долину, окруженную зубцами темных скал. Ручей исчезал в яркой зелени трав и появлялся вновь уже по выходе из долины. Попасть туда было нелегко. Сверху Андрюша видел, что дорогу, прорезавшую полукруг скальной стены, перегородил обвал. Перед баррикадой глыб, как перед закрытой дверью, остановились Ангелина с дедом. А где же бандиты? Ага, вот они, присели за скалой метрах в двадцати от завала.

Дед и Ангелина глядели на Гришку, который поднялся высоко вверх и кружил, будто забыв, куда двигаться дальше. Андрюше видно было, как старик первым полез вверх, положив на дорогу мешок с едой, чтобы не мешал. Ангелина взобралась следом, вот они уже смотрят сверху на зеленый стакан долины. В небе появились черные точки, они росли, приближаясь к Гришке, и тот нырнул вниз, видно, испугавшись, – к нему приближалась целая стая громадных летучих мышей. Они окружили Гришку, закрутили, потом от стаи отделилось черное пятно – распростерши крылья, ворон планировал, рывками приближаясь к земле. Он исчез за завалом, а стая, сделав круг, повернула обратно… Дед и Ангелина, спотыкаясь, бросились к нему. И тут же из-за камня поднялась неуклюжая фигура Василия, он кинулся к завалу, схватил мешок с едой, потащил к себе. Эдуард, поднявшись, шипел на него, махал руками:

– Брось, тебе говорят, брось, увидят!

Мешок был, видно, плохо завязан, раскрылся, из него посыпались на дорогу куски хлеба, покатились яйца и огурцы. Василий кинулся подбирать добро. Он заталкивал в рот яйца и огурцы, чавкал и рычал так шумно, что, видно, дед услышал – его голова вновь показалась над завалом. Эдуард нырнул за камень, а Василий продолжал ползать по дороге. Голова деда тут же исчезла. Эдуард кусал ногти и топал ногой.

– Все пропало! Увидел он тебя, понимаешь, увидел!

– А они и сами не найдут, – невнятно сказал Василий. – Гришку-то пришили. Нельзя туда ходить, понял?

Андрюше сверху было видно скрытое от Эдуарда: там, за завалом, по узким остаткам дороги, прижимаясь к скале, спешили прочь дед и Ангелина. Ангелина прижимала к себе Гришку, дед нес пустой бидон. Они осторожно спустились с обрыва и начали пробираться по краю зеленой поляны, перепрыгивая с камня на камень. Однажды дед оступился, и нога его ухнула в зелень. Андрюша понял, что зелень эта – трясина.

Ангелина с дедом обогнули половину зеленой топи и приближались к дальней стене долины, где из трясины торчали пальцами деревянные столбы – остатки моста. Эдуард уговорил Василия проползти вперед, забраться на завал. Увидев, что старик с девушкой ушли далеко, Василий вскочил на ноги и крикнул:

– Стойте! Вы куда?

Его крик настиг беглецов, но не остановил. Они оглянулись и исчезли в узкой расщелине среди скал. Василий скатился вниз, к зеленому полю.

– Стой! – крикнул ему Эдуард. – Меня подожди!