Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.5
Шрифт:
– Понимать-то я понимаю, – медленно и рассудительно ответила женщина. – Но при чем тут мое раннее возвращение?
Кентавр развел руками, чтобы весь мир видел, какая у него глупая жена. Если мир что и понял, то он промолчал.
Тогда кентавр сказал лишнее:
– И если я произнес хотя бы одно лживое слово, пусть меня Гера и покарает.
Немедленно в воздухе над двором образовалось небольшое серое клубящееся облако. На нем, как на мягком диване, восседала грозного вида женщина с крупным носом, яркими капризными губами
– Чтобы я домогалась этого козла? – спросила она громовым голосом. – Этого лжеца? Так пусть же с этого момента ни одна женщина, кентаврисса или даже коза, не пострадает от его распутства. Хирон, отныне тебе придется заниматься философией!
Она указала пальцем вниз, и из пальца вылетела небольшая голубая молния, которая потянулась к животу кентавра.
Страшно закричал кентавр Хирон от немыслимой боли!
Взбрыкнув, он понесся кругами по двору, выбежал за ворота, и топот его, постепенно стихая, удалился в сторону моря.
– Ты довольна? – спросила богиня Гера с облака.
– Наказать его, конечно, надо было, богиня, – признала Харикло. – Но ты забыла о моих интересах.
– Меня никогда не беспокоили интересы обманутых жен, – ответила богиня. Облако начало медленно подниматься.
Харикло сильно взволновалась.
– Гера! – закричала она. – Ты же сама жена!
– Мой муж делает что хочет и с кем хочет. Я не возражаю, зато делаю то же самое с кем хочу и когда хочу. Так что и тебе советую последовать моему примеру.
– Но я хочу этого только с моим мужем!
– Я тоже хочу, но не показываю виду.
– Я умоляю тебя, богиня… возврати ему…
Но Гера уже растаяла среди облаков. Лишь длинный белый самолетный след остался памятью о ней на бесцветном к вечеру небе.
Харикло кинулась на землю, в пыль, и зарыдала. Кора понимала ее, но чем она могла помочь? И тем более ей стало неловко, когда, не поднимаясь с земли, Харикло потянулась к Коре и стала молить ее:
– О великая богиня, дающая жизнь и отбирающая ее, пойми же свою несчастную сестру. Волей злобной Геры…
Голос отдаленный, но могучий, донесшийся из верхних пределов стратосферы, перебил монолог Харикло:
– Не злобной, а оклеветанной, униженной и названной коровой! Фу!
Харикло несколько секунд молчала. Ей надо было осознать то, что теоретически она знала и ранее: боги способны слышать смертных на значительном расстоянии. И могут ответить им с небес.
Но, помолчав, Харикло возобновила свой монолог:
– Боги не даровали нам с Хироном сына. У нас есть лишь дочка Эндеида, настолько маленькая, что находится на попечении нянек и мамок. Если же Хирон станет годен лишь для занятий философией, то откуда возьмется наследник?
И голос с небес ответил:
– Не расстраивайся, женщина. Всегда найдется бог или полубог, готовый подарить тебе сына за хороший ужин и бокал вина.
– Только не это! – воскликнула Харикло. – И
В ответ из космических далей донесся насмешливый хохот Геры.
Харикло устало поднялась и спросила у Коры:
– И что мы теперь будем делать?
– Во-первых, это пройдет. Поболит и пройдет.
– Есть надежда? – Лицо Харикло озарила радостная улыбка.
– В крайнем случае у тебя уже есть дочка, наверное, вся в папу.
– Ты с ума сошла, Кора! – возмутилась Харикло. – Слава богу, у Эндеиды нормальные ножки и ручки. Кентавр-мужчина – это еще куда ни шло, но кентавриссы – нет, лучше умереть бездетной, чем качать на руках девочку с копытами!
Харикло оглянулась. Во дворе было тихо. Домочадцы затаились, потрясенные событиями.
– Пойду, – сказала она, – поищу моего мужа. А то его занесет с горя куда-нибудь в опасное место или подерется с кем-нибудь. Он хоть и мудрый, говорят, даже самый ученый из кентавров, но все же, сама понимаешь, не совсем человек, а с животными инстинктами.
– Я с тобой, – сказала Кора. – Мне интересно поглядеть на Коринф. К тому же я могу тебе пригодиться.
– Какая-никакая, но богиня всегда сгодится, – ответила Харикло, словно придумала поговорку.
У ворот их догнал сатир Никос. И хоть Харикло хотела оставить его дома, чтобы присмотрел за хозяйством да за тем, чтобы бурдюки с вином хорошенько заперли в подвал, тот все же увязался за женщинами.
Прохожие, которые знали, что в доме Хирона произошла какая-то беда, но не догадывались еще какая, готовы были помочь Харикло. Мучимый ужасной болью, кентавр носился по улицам и переулкам Коринфа кругами – так что его видели все, но куда он в конце концов убежал, сказать не смог никто.
В конце концов, когда солнце уже коснулось краем холмов Истма, узкого перешейка, отделявшего Пелопоннес от Аттики, женщинам удалось увидеть кентавра. Он устало брел по водоразделу, мимо редких сосен, и показался Коре персонажем из театра теней, выдумкой сказочника, а никак не реальным существом, с женой которого она сбилась с ног в поисках ее несчастного мужа.
– Хирон! – закричала Харикло. – Хирончик, миленький, вернись домой, я люблю тебя!
Крик ее пронесся над холмами, скатился к Сароническому заливу и заставил кентавра остановиться и замереть.
Он обернулся на голос и, видимо, разглядел жену.
Медленно, виновато, понуро кентавр спустился к ним.
Они ждали молча. Осенний, и без того не жаркий день сменился прохладным, даже зябким вечером. Потная шерсть тускло поблескивала под лучами заходящего солнца.
Хирон остановился в нескольких шагах от Харикло и медленно опустился на колени передних ног.
– Да ладно уж, – сказал сатир и смахнул слезу.
Харикло подошла к мужу и обняла его за шею. Стоя на коленях, он как раз сравнялся с ней ростом. У Коры запершило в горле.