Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
Андрей хмыкнул, соглашаясь.
– Чем меньше они будут знать, тем лучше. Мне даже кажется, что между ними и нашими дамами существует неприкрытый антагонизм.
И с этим Андрей согласился.
– Посидим у нас минут десять, потом пойдем в гости.
За иллюминатором горели окна – теплоход стоял в ста метрах от обыкновенных высоких жилых домов.
– Ты не чувствуешь, что угодил в историю? – спросил Гаврилин.
– Еще как чувствую. Но хотелось бы узнать побольше.
– Любопытство
– Меня особенно не спрашивают, – сказал Андрей.
Он подошел к иллюминатору. Был бы бинокль, можно было бы поглядеть, как ужинают, спорят или укладываются спать прибрежные шведы – благо они не считали нужным закрывать ставни или шторы.
– Если тут есть конфликт, – сказал Гаврилин, – я предпочту быть на стороне дам.
– Ты вообще предпочитаешь быть на стороне дам, – согласился Андрей.
– Шутки – шутками, но Бегишев со товарищи – коммунисты.
– И одновременно спонсоры вашего круиза?
Андрей не поверил Алеше.
– Когда это мешало коммунистам? Особенно если этот круиз – прикрытие для важных дел.
– А кто такие Анастасия с дочкой?
– Ну уж не хуже, чем коммунисты.
И они отправились в гости к Анастасии.
У дам был люкс – двухкомнатный: страшный дефицит, так как начальствующие лица стремились завладеть люксами, как доказательством своей принадлежности к сливкам общества.
Дамы уже освоили его.
Комната была украшена фотографиями в темных рамочках, букетиком высушенных цветов, подносами, чашками и разной посудой, не приспособленной к качке.
– Садитесь, мы сейчас к вам присоединимся, – сказала Анастасия.
Она уплыла в туалет – слышно было, как там льется вода, заглушая голос Татьяны.
Татьяна вышла с подносиком, на котором стояли чашки. Анастасия принесла кофейник и нарезанный бисквит на тарелочке.
– Простите, что не можем принять вас достойно, господа, – произнесла Анастасия.
Она была в длинном гимназическом платье с белым отложным воротничком. Словно выпускница на вечере встречи. Татьяна была в джинсах. Ее резкому характеру и движениям больше подходила мальчиковая одежда. Женщины обычно чувствуют свой стиль.
– Мы очень благодарны вам, что вы здесь, – сказала Анастасия Николаевна. – Нам нужна помощь всех интеллигентных людей.
– Вот именно, – произнесла Татьяна, словно удостоверила принадлежность Андрея к интеллигенции.
– Угощайтесь, – пригласила Анастасия Николаевна. – Печенье мы в Копенгагене покупали. Как вы знаете, Дания славится своим печеньем. У меня в Дании живут родственники, там моя бабушка умерла.
Татьяна вмешалась в монолог Анастасии Николаевны:
– Никого не интересуют твои родственники за границей.
– Ах да. – Анастасия Николаевна повела в воздухе
– Сейчас никто ничего не боится, – произнес Алеша Гаврилин. Он держал печенье двумя пальцами, отставив мизинец. Андрей заподозрил Алешу в некоторой иронии, которая и выразилась в этом жесте. – Люди совершенно распустились. Один мой родственник признался в том, что у него дядя в Антарктиде.
– Такого не может быть! – серьезно возразила Анастасия Николаевна. – В Антарктиде живут только пингвины.
– Он утверждает, что его дядя – пингвин. Он обнаружил это уже в зрелом возрасте, подрядился в полярники, со станции «Мирный» сбежал под покровом полярной ночи и присоединился к стае пингвинов. С тех пор счастлив. По крайней мере пишет, что счастлив.
– Как так пишет? – Анастасия Николаевна находилась на зыбкой грани веры и неверия.
– Тетя Настя, – сказала Татьяна. – Вас разыгрывают самым постыдным образом.
– В самом деле?
Наступила неловкая пауза.
Анастасия Николаевна горько вздохнула, ущипнула себя за уголок воротничка, и губы ее беззвучно шевелились, словно она молилась.
– Короче! – сказала Татьяна и поставила на столик чашку. – Мы пригласили вас, Андрей Сергеевич, чтобы рассказать все без утайки. Потому что только так мы можем рассчитывать на вашу поддержку. Только взаимная откровенность рождает союзников.
– Слушайте, слушайте! – воскликнул Алеша Гаврилин, словно в английском парламенте. Он не мог удержаться от склонности к подзуживанию.
Татьяна поглядела на Анастасию Николаевну.
Та кивнула и продолжила речь племянницы.
– В Швеции, – сказала она, – сохранились некие ценности. И притом значительные.
– Вы не взяли клятвы с нашего друга, – предупредил Алеша – то ли шутил, то ли в самом деле напоминал.
– Нам не нужны клятвы. Мы разбираемся в людях, – возразила Анастасия Николаевна. – И полагаем, что Андрей не побежит к нашим противникам с информацией, даже если ему за это хорошо заплатят.
Андрей встретился со взглядом старухи – взгляд был ледяным.
– Я не просился к вам и не рассчитывал на вашу откровенность, – сказал Андрей. Ему уже не нравилось быть в эпицентре сомнительных интриг. Как будто сидишь на раскаленной сковородке, а несколько едоков стараются утащить ее к себе на обед.
– Достаточно, – сказала Татьяна. Кончиком языка она облизнула четко очерченные губы, совсем как пантера, готовящаяся к прыжку. – Андрей предупрежден и будет молчать. Можно обойтись без клятв. Существуют другие способы понимания. Если вам неприятно то, что здесь происходит, вы можете встать и уйти. Никто вас не удерживает, и ничто вам не грозит.