Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
Лифт ехал долго.
Андрей встретился взглядом с Фреем, и тот тотчас отвел глаза. Смутился. Или испугался. Сказал, поспешил, не подумал. Сам-то ты кому-то нужен?
Аркадий Юльевич смотрел в дверь лифта и шевелил губами, словно репетировал текст.
Лифт остановился на последнем этаже.
Лестничная площадка была иной, чем вестибюль внизу. Чистота лишь подчеркивала ее бедность. Словно ее пустили в этот дом из милости, а она обещала при возможности покрасить двери,
Жилица стояла в дверях.
Это была грузная черноглазая пожилая женщина с лежащей на животе объемистой грудью. Одета женщина была в вытертый халат и размалевана от подбородка до волос. Спутанные, некогда завитые оранжевые волосы были седыми у корней.
– Еще пять минут, – сказала она по-шведски надтреснутым басом, – и я бы ушла. Нельзя так опаздывать, товарищи.
Андрей понял филиппику, его познания в шведском позволяли это сделать, но остальные были в недоумении, хотя и почувствовали упрек в голосе и жестах раскрашенной женщины.
Они обернулись к Андрею.
Андрей перевел ее слова, потом сказал женщине:
– Если можно, говорите по-английски.
– Ну вот, – сказала женщина по-английски. – У себя дома я должна говорить на иностранном языке. Неужели вы не смогли добыть приличного переводчика?
Женщина повернулась и пошла в квартиру.
Андрей отступил на шаг, пропуская следом за ней Фрея и Аркадия Юльевича.
В квартире тяжело и дурно пахло – чем-то прогорклым, потом, селедкой, пылью; если в таком аромате пробыть часа два – подохнешь.
Женщина вплыла в комнату.
Там запахи были еще тяжелее, хотя и изменились – кухонные пропали, а парфюмерные стали активнее.
– Рассаживайтесь, – сказала женщина. – Что вас привело ко мне?
Не оборачиваясь, она показала на несколько продавленных кресел, что тесно стояли в комнате, будто ждали покупателя, а сама плюхнулась животом на широченный диван, накрытый разноцветным ковром, который как бы поглотил своими красками и узорами ее халат и огненную прическу. И дама исчезла. Но потом перевернулась на бок и возникла вновь.
Гости рассаживались.
И только тогда дама увидела Фрея.
– Господи, – сказала она. – Как живой!
Она указала трясущимся жирным пальцем на Фрея.
– Вот именно, – сказал по-английски Аркадий Юльевич.
Сказал с облегчением. Будто ждал узнавания и боялся, что оно не состоится.
– Папа меня предупреждал, – сказала дама и с трудом стала поднимать себя с дивана, который был так низок, что Андрей понял – надо помочь пожилой женщине. Но не мог заставить себя притронуться
Видно, те же чувства владели Фреем и Аркадием Юльевичем. Они также не двинулись с места.
Но помощь женщине пришла из-за тяжелой портьеры, что наполовину прикрывала высокое окно. Штора взметнулась, из-за нее выскочил высокий молодой мужчина в теннисном костюме и белой каскетке. У него было незначительное лицо, на котором запоминались черные усики.
– Моя дорогая, – сказал он по-английски. – Не придавай значения внешним проявлениям. Нам нужны доказательства.
Он потянул грузную старуху на себя и ловко перевернул ее так, что она прочно уселась на диване.
– Как точно, Серж, – сказала старуха. – Как точно!
Коротким округлым жестом она отправила молодого теннисиста за штору, и он исчез, лишь тяжелый бархат медленно покачивался, напоминая о скрытом за ним человеке.
Рука старухи продолжала движение по воздуху и замерла перед ее носом.
– Ну же, – приказала она. – Ну же!
Толстые пальцы в многочисленных золотых кольцах были живыми и независимыми от женщины существами.
– Владимир Ильич, – сказала женщина томно. – Вот моя рука.
Фрей подчинился приказу, но, хоть от него ждали поцелуя, отважился лишь на то, чтобы ухватить двумя пальцами кончики пальцев старухи.
– Очень рад, – сказал он. – Передай ей, Андрюша, что я здесь выступаю под псевдонимом Иванов.
Андрей перевел, чем смутил даму.
– И здесь ты тоже намерен скрываться? – спросила она.
– Я не хочу афишировать, – ответил Ильич.
– Сколько же тебе теперь лет?
– Это не важно, – сказал Ильич.
– Но ты настоящий?
– Я настоящий.
– И отпечатки пальцев?
– Все проверено, – вмешался в разговор Аркадий Юльевич. – Нет сомнений.
– Не исключено, – раздался голос молодого человека из-за шторы, – что ему пришили пальцы.
– Чьи пальцы? – не понял Андрей.
– Пальцы той мумии, что лежит на вашей Красной площади.
– С ума сойти! – обиделся Фрей. – Да вы посмотрите! Это мои собственные пальцы.
– Мне хотелось бы, чтобы все кончилось благополучно. Если вас поймают на лжи, то в первую очередь погибнет Владимир Ильич. Но и нам не поздоровится. Вы же знаете компанию моего папы. Они быстро раскусывают подделки.
– Разумеется, мадемуазель… фрекен Парвус, – согласился Аркадий Юльевич. – Но нам важно ваше мнение.
– Мое мнение? Оно мало кого интересует. Зато меня интересует, на какой процент я могу рассчитывать.
– Я полагал, что вы пошли на это ради принципов, ради высокой идеи.