Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9
Шрифт:
– Обязательно, – обещал Питер.
Ждать, пока клиенты спустятся, он не стал. Когда Лидочка подняла глаза, адвоката уже не было.
– Теперь куда? – спросила она у Славы. – В банк?
Дверь конторы мягко закрылась за ними. По улице несся жаркий ветер. Он гнал обрывки бумаги. Погода явно менялась.
– Вы не спешите? – спросил Слава.
– Я не спешу, – сказала Лидочка. – Но полагаю, что вы ведете себя нечестно.
Они остановились перед большим ящиком, с верхом загруженным рулонами туалетной бумаги. Дальше
– Почему нечестно?
Раньше Лидочка не замечала, какой у него цвет лица – серая, в каких-то малиновых точках кожа, а волосы редкие, жирные. И красный кончик носа. Вид его был жалок.
– Я перевожу разговоры, которые мне непонятны.
– Придет время, я расскажу, – пообещал Слава, не поднимая глаз.
– Слушайте, Слава, что за выражения: придет время! Вы выражаетесь как в дурном романе.
Слава, задумавшись, взял рулон туалетной бумаги и крутил его в руках. Индус-продавец поспешил от дверей магазина и спросил:
– Вы будете брать, сэр?
Слава никак не мог понять, чего от него требуют.
Лидочка отобрала у него рулон и кинула обратно в ящик. Она взяла Славу под руку и повела прочь, к машине.
Больше она не стала расспрашивать. Тем более что в ходе разговоров, которые она переводила, открывались все новые обстоятельства. Хотел того Слава или нет, но желание использовать Лидочку в качестве бесплатного переводчика ставило его в положение невольного распространителя информации. Лидочка не могла находиться рядом со Славой и не догадываться о действительном положении вещей.
Они подъехали к банку. Там толстая, чрезмерно жизнерадостная мулатка, мисс Парсонс, уже ждала их, широко улыбаясь и демонстрируя множество крупных жемчужных зубов.
Она провела их в свой кабинетик, где начался второй этап разговора о деньгах, также полный нескрываемого недоумения со стороны англичанки, не способной понять, почему у цивилизованного человека может сложиться ситуация, когда ради получения миллиона наличными он может пожертвовать двумястами тысячами.
От мисс Парсонс пахло очень сладкими духами, в кабинке-кабинете было трудно дышать, словно внутри тропического цветка.
Мисс Парсонс убедительно доказывала Славе, почему он не имеет права так себя вести. Потом Слава, все выслушав, сказал, что договорился с Питером о том, чтобы устроить совещание по поводу денег через три дня, когда все документы будут готовы.
Затем мисс Парсонс стала показывать Славе бумаги, которые должны были подтвердить правильность ее позиции.
– Не для перевода, – сказал Слава Лидочке. – Они мне страшно надоели. Лезут и лезут. Как будто это их деньги. Все равно же ничего не изменится.
Мисс Парсонс замолчала и смотрела на Лидочку, ждала, когда та переведет.
– Это не относилось к делу, – сказала Лидочка.
Когда они вышли на улицу,
– Словно к проктологу сходил.
Лидочка не сразу сообразила, чем занимается проктолог. Потом вспомнила, что задними частями тела.
Она ждала, что Слава сейчас объяснит ей, что же скрывалось за утренними визитами, но Слава не спешил откровенничать.
– Вы домой или по делам? – спросил он.
– По делам, – ответила Лидочка.
– Куда вас подвезти?
– Не надо, спасибо, – отказалась Лидочка. – Я на автобусе доеду.
Слава должен был возмутиться, возразить, но он думал совсем о другом. Он использовал Лидочку, как проездной билет, и выкинул, сойдя с автобуса.
Лидочка доехала до станции, откуда добралась до Бромли. Ей нужно было посетить магазин «Икеа», чтобы посмотреть на скандинавскую мебель для будущей конторы.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Возвращалась Лидочка уже к вечеру. Ветер стих, солнце скрылось за вершинами деревьев, и тени стали длинными и глубокими. Но день еще не кончился, и верхушки деревьев купались в солнечном тепле.
Неверно было бы сказать, что Лидочка не думала о странных визитах к солиситору и в банк. Но английский летний день обладает счастливым качеством рассеивать грустные мысли и приводить человека к внутреннему миру. Может быть, англичанам это свойство их климата неизвестно, но для русских людей, лишенных внутреннего покоя, Англия служит полезным лекарством. И если бы можно было переселить всех желающих русских в Англию, то настроение и нервность нашей нации претерпели бы перемены. Русские бы изменились к лучшему. Правда, страшно подумать, что бы стало с теми, кто не хочет иной, кроме российской, жизни. Предоставленные сами себе и лишенные сдерживающих соседей, они скоро перебили бы друг дружку.
Сворачивая на Вудфордж-роуд, Лидочка не была готова к встрече с Аллой. Та стояла на углу, прислонившись к могучему клену, являвшему собой столб ворот, ведущих на старинную улицу.
– Поджидаю, – сообщила Алла.
Она курила. Несколько окурков валялись у ее ног.
– А что случилось? – спросила Лидочка.
– Об этом я у тебя хотела узнать.
Как поступать с человеком, который без твоего разрешения перешел на «ты» и не собирается менять свои позиции?
Лидочка попыталась обогнуть Аллу, но ничего из этого не вышло, потому что Алла сделала шаг в сторону, перекрывая путь.
– Погоди, – сказала она. – Мне нужен отчет. Ни больше ни меньше. Отчитайся, где были, что делали.
– Слава вам не рассказал?
– Расскажет. Но мне нужно от тебя услышать. От тебя.
– Почему?
– Потому что он тебя с собой возил. А меня здесь оставил. Хочу понять почему?
– Потому что ему нужна была переводчица, – сказала Лидочка. – И он сомневался в вашем знании английского языка.