Кирюха

Савельев Дмитрий Сергеевич

– Вам какое дело?
– привычно огрызнулся я.

– Ночь на дворе, на улице опасно может быть.

Словно в подтверждение её слов вдалеке раздался выстрел. Не сговариваясь мы посмотрели в сторону, откуда доносился звук.

– Ты где живёшь?
– спросила женщина.

Я не стал отвечать.

– У тебя есть родители?
– настаивала тётка.

– Есть, - нехотя сказал я.

– Они, наверно, волнуются, - капелька сочувствия к моим предкам прозвучала в её голосе.

– Волнуются!?
–

не сдержался я, но взял себя в руки и замолчал.

– Хочешь есть?
– неожиданно спросила женщина.

– Хочу, - честно сказал я.

– Пойдём!
– предложила она.

Не знаю почему, но я пошёл за ней. Наверно, просто устал. Устал жить с родителями-алкашами, устал от условий, в которых живу, устал от воровства, устал от боли... Просто устал.

Продавщица из хлебного магазина привела меня в свою квартиру. Первым, что бросалось в глаза, была чистота. Чистота и порядок. Шторочки и тюль на окнах. Чистая посуда, чистая раковина на кухне... Наверно, это для меня было шоком, потому что я не смог сдержаться и заплакал.

– Что с тобой?
– спросила хозяйка квартиры.

– Ничего, всё хорошо, - соврал я.

– Ну, хорошо, так хорошо, - не стала настаивать она, - Пюре с сосисками будешь?

Она ещё спрашивает. Я усиленно закивал. Дают - бери, бьют - беги.

– Подожди в комнате, пока я приготовлю, - сказала женщина.

В комнате было множество фотографий и я принялся рассматривать их. Так и перебегал взглядом от одной к другой до тех пор, пока не наткнулся на фото с чёрной ленточной в уголке. Со снимка на меня смотрел улыбчивый мальчишка лет двенадцати со светло-русыми волосами на фоне какого-то водоёма.

– Вы поэтому позвали меня к себе?
– спросил я у вошедшей в комнату хозяйки.

– Да, - честно сказала она, - Мне его сильно не хватает.

– Но я - не он, - сказал я.

– Как тебя зовут?

– Кирюха, - представился я.

Женщина побледнела.

– Его тоже звали Кириллом, - прошептала она.

– А вас как звать?

– Мария Кирилловна, - ответила хозяйка квартиры, - или просто - тётя Маша.

– Вы назвали сына в честь дедушки?
– не удержался я.

– Да... Ужин готов.

Это было необычно. Впервые за много лет мне приготовили ужин. Снова захотелось разреветься. Плакса. Девчонка. Нельзя. С трудом, но мне удалось сдержать себя.

– Спасибо!
– искренне поблагодарил я хозяйку, когда моя тарелка была опустошена настолько, что её можно было и не мыть.

– Чай будешь?
– спросила тёть Маша.

Я усиленно закивал головой. Чай. Как давно я не пил чай!

– Есть конфеты и печенье. Что предпочитаешь?

– Конфеты, наверное, - неуверенно сказал я.

Хозяйка поставила передо мной вазу со сладким и кружку чая.

–

Может расскажешь, что случилось?
– спросила она, - Ты говорил, что родители у тебя есть.

Я резко отставил от себя еду.

– Простите, но я пойду. Завтра в школу надо рано.

– Не хочешь говорить, не надо. Но куда пойдёшь посреди ночи? Оставайся здесь, уйдёшь в школу отсюда, а родителям твоим я позвоню.

– У них телефона нет, - сказал я, с облегчением сознавая, что говорю чистую правду, - Да и не будут они волноваться.

Мой голос дрогнул, я шмыгнул носом, но тут же взял себя в руки. Наверно, это не укрылось от тёти Маши, но она промолчала.

– Ну, как знаешь, Кирюша. Сейчас постель тебя постелю.

– Не называйте меня так. Лучше - Кирюха, или просто Кир. Ну, или Кирилл.

– Как скажешь, Кирилл. Спальное место готово. Во сколько тебя завтра разбудить?

– Не надо, я сам проснусь, - ответил я.

Но сам я не проснулся. Настолько необычно было спать на мягкой постели, а не на разваливающемся кресле-кровати, что я проспал. Теть Маша разбудила меня уже в пятнадцать минут седьмого, а мне так не хотелось вставать. Как будто услышав мои мысли, она сказала:

– Я бы и не стала тебя будить, но мне на работу через полчаса выходить.

Ну и ладно. Пожил денёк, как белый человек, и хватит. Встал, собрался в школу и услышал:

– Ты завтракать-то что, не будешь?

Да чтоб я от еды отказался? Да никогда! Сказать, что яичница была вкусной, значит, ничего не сказать.

Из квартиры мы вышли одновременно.

– Ты заходи, - предложила мне на прощанье тётя Маша и ушла.

Куда ушла, я не знаю, надо полагать, на работу, я же отправился в школу.

– Кира!
– услышал я, подходя к школе. Оказалось, это Оксанка, - Привет! Я тебе кассет принесла, мне они надоели.

– Привет!
– сказал я растерянно.

– Бери, бери!
– девочка протянула мне четыре кассеты, - Здесь ещё одна "Чернил..." и три с разными песнями. Она расстегнула мой рюкзак и сунула кассеты туда, - Пойдём вместе? Я тебя у дома ждала, но ты видимо не из дома?

Таиться от Оксанки смысла не было, у меня вообще создалось впечатление, что она знает обо мне всё.

– Не из дома, - подтвердил я, - Не видела, мои предки покинули утром своё обиталище?

– Пока тебя ждала, никто не выходил, свет в окнах не горел.

– Ясненько, - пробормотал я.

– Ты чё так помрачнел?
– спросила Оксанка.

– Нет, ничего. Смотри, похоже, что-то случилось.

На входе в школу толпился народ.

– Что происходит?
– спросила Оксана у незнакомой мне девчонки.

– Линейка какая-то экстренная, - ответила та, - Сказали, всем в спортзале собраться.