Кирюха
Шрифт:
Я отвёл взгляд.
– Деньги в книжном шкафу, под шкатулкой с документами. Ты сразу поймёшь, что это она. Ключи на этой же полке с другой стороны.
– Мне в аптеке всё равно лекарства не продадут, мне же 13 всего!
– сделал я последнюю попытку отказаться. Слишком велик был соблазн, чтобы я смог перед ним устоять, оказавшись в квартире.
– По рецепту продадут. Давай, иди.
Я вышел из палаты и столкнулся со своей, с позволения сказать, матерью.
– А я-то думал, белочку в дурке лечат?
– съязвил я.
–
– Ну, не к тебе приехал точно.
– К отцу?
– К кому, к кому?
– в этот вопрос я вложил столько яда, что гадюка бы сдохла от зависти. Не дожидаясь ответа, я обошёл своего биологического родителя женского пола и направился к выходу.
Дверь. Квартира. Шкаф. Шкатулка с документами. Мне было стыдно, ведь я понимал, что вернуть их не смогу, не смогу ничего поделать с собой. Как в тумане, я забрал всё, что было под шкатулкой, оправдывая себя тем, что не знаю, сколько стоят лекарства. Ключи. Закрыть дверь. В аптеку. Я протянул рецепт продавщице, та строго посмотрела на меня, и, как я думал, выдала:
– Детям не продаём!
– Но больше эти лекарства купить некому!
– попытался возразить я.
– Детям не продаём!
– как робот повторила женщина. Чертыхнувшись, я вышел на улицу. Теперь со спокойной совестью можно оставить деньги у себя. Ну, если быть честным, с не очень спокойной.
– Мальчик, тебе купить чего-то надо?
– спросил парень, заметивший, что я ошиваюсь у входа в аптеку.
– Надо, - неуверенно сказал я и протянул рецепт. В глубине души я надеялся, что он или откажется, или попросит что-нибудь за свои услуги.
– Что, и по рецепту не продали?
– спросил он.
Я помотал головой.
– Давай деньги.
– Ага, я тебе сейчас деньги, а потом ты смоешься.
– Пошли вместе тогда.
Стоило мне лишь переступить порог, как аптекарша, вперив в меня свой взгляд, сказала:
– Я чё, не по-русски говорю!? Не продаём мы детям лекарства!
– Он со мной, - посмотрев на аптекаршу, после секундного молчания, сказал мой спутник и протянул рецепт. Аптекарша назвала сумму, я передал деньги парню, тот в свою очередь продавщице. Думаю, со стороны это выглядело совершенно по-идиотски.
– Спасибо!
– поблагодарил я парня, как только мы вышли из аптеки.
– Спасибо на хлеб не намажешь, - пробурчал тот, но явно не хотел, чтобы я его услышал. На том и разошлись.
В больницу пускать меня отказались категорически. Неприёмные часы видите ли, да и отбой скоро. Пришлось заходить через приёмный покой, крадясь чуть ли не тайком. К счастью, стоило только попасть внутрь, на меня совершенно перестали обращать внимание. Без приключений я добрался до нужного мне отделения, но стоило зайти в него, как я встретил своего, с позволения сказать, отца. Где только он в больнице наклюкаться успел? Из процедурки
– Кирюша, - сказал он заплетающимся языком, - Ты кто мне?
– Много чести, - пробубнил я, и сделал попытку его обойти. И она бы завершилась успехом, если бы не вышедшая в этот момент из какой-то палаты медсестра.
– Ты что здесь делаешь?
– спросила она.
– Я к Марии Кирилловне, - ответил я.
Мой биологический родитель мужского пола в этот момент рухнул на пол. Я уничижительно посмотрел на него и перешагнул, направляясь к сестре, и сказал:
– Вы спирт проверьте, чтоб на месте был. А то...
– и кивнул головой на пьяное тело, - А так я лекарства для тёти Маши принёс.
– Фамилия-то у твоей тёти Маши есть?
– добродушно спросила медсестра.
– Прохоренко, - хорошо, что я догадался прочитать её на рецепте.
– 304 палата, - известила меня медработница.
– Спасибо, я знаю, - поблагодарил я и направился в нужную мне палату.
– А с алкаголиком-то мне что теперь делать?
– услышал я себе вслед.
– Тут и оставьте, оклемается немного, так сам до платы дойдёт.
– Не могу, попадёт мне. Хоть бы родственники его какие заявились, а то второй день здесь, а так никто и не пришёл.
Я остановился и оглянулся. Сказал:
– И не придут, - и пошёл дальше.
– Кирюша, - донеслось мне вслед. Я сделал вид, что не услышал.
Тётя Маша спала под капельницей. Я тихонько коснулся её плеча.
– Кирилл?
– спросила она, открывая глаза.
– Вот, я принёс, - я протянул ей пакет с лекарствами.
– Спасибо! Чек не спрашиваю, надеюсь на твою порядочность.
Моё лицо словно обожгли. Казалось, оно настолько налилось краской, что светится в полумраке палаты.
– Я... я пойду, хорошо?
– Иди, конечно, я тебя не держу. И вот ещё. Оставить себе сколько-нибудь за работу. Сколько сам посчитаешь нужным.
– Хорошо, - сдавлено ответил я и выскочил из палаты.
Последние слова стояли у меня в ушах. Сколько посчитаешь нужным. Сколько посчитаешь нужным. Сколько посчитаешь нужным. Верну! Всё верну! Не надо мне ничего.
– Что с тобой?
– спросила меня медсестра, по прежнему возившееся возле моего, с позволения сказать, отца, - Что-то случилось?
– Нет, всё хорошо. Просто я рад, что тёте Маше лучше.
– А, слёзы радости.
Слёзы? Я и не заметил. Быстренько я вытер их рукавом.
– Кирюша, что случилось?
– еле выговаривая слова, спросил меня биологический родитель мужского пола.
– Тебе-то что?
– буркнул я.
– Так вы знакомы?
– вклинилась медсестра.
– Это мой сын, - посвятил медсестру мой отец.
– Папа, что с тобой!? Папа!?
– рыдал я, склонясь над отцом, - Папа!?