Китайская власть
Шрифт:
Именно хорошие показатели ВВП, которые были раздуты госкредитами и напечатанными юанями, породили миф о Китае, который спасет мировую экономику. На деле с конца 2007 г. денежная масса Китая (агрегат М2) выросла более чем в 3,5 раза — с 40,3 трлн. до 139,2 трлн. юаней в конце 2015 г., в то время как ВВП вырос лишь более чем в два раза — с 26 трлн. до 67 трлн. юаней. Отношение денежной массы к ВВП в Китае составляет сегодня 2,05, что означает различие между ВВП и денежной массой размером в один годовой ВВП Китая — это в значительной степени кредитные средства, которые повисли долгом на китайской экономике.
Плохие долги и просроченные кредиты
Косвенный показатель, который служит доказательством кредитной накачки китайской экономики, — это
Согласно обнародованным 21 февраля 2016 г. данным Комиссии по банковскому регулированию КНР, невозвратные кредиты на 31 декабря 2015 г. составляли 1,27 трлн. юаней (196 млрд. долл.), их объем вырос на 51% за год. Общий показатель чистой прибыли китайских банков составил 1,59 трлн. юаней — самый низкий показатель за последние пять лет. Предыдущие три года объем проблемных кредитов в портфелях китайских банков удваивался ежегодно, однако в процентном выражении официальный показатель все еще остается очень низким по мировым стандартам. Для сравнения: перед долговым кризисом в Греции доля проблемных кредитов в большинстве банков составляла от 30 до 40%, в Китае официальный показатель — только 2%.
Черт в мелочах, или в банковских терминах — плохими кредитами или невозвратными долгами называются такие заемные средства, которые не могут быть возвращены заемщиком ни при каких обстоятельствах. Однако для банковской системы Китая активно используется термин nonperforming asset («просроченный кредит») — или объем таких банковских кредитов, по которым заемщики не выплачивают процентов. По сути, это деньги, также выпущенные в никуда, но которые гипотетически можно вернуть в финансовую систему. При одном обстоятельстве — если экономика находится как минимум в стагнации. В случае падения такие кредиты могут сразу же трансформироваться в «плохие долги». Сегодня такой показатель в Китае составляет 22%. Это всего полшага до Греции[5].
По мнению менеджера американского хедж-фонда Hayman Capital Кайла Басса, высказанного в 2015 году, потери банковского сектора Китая могли бы составить около 10% его активов, или 3,5 трлн долл — сумма, которая превосходит нынешние золотовалютные резервы страны размером около 3,3 трлн. долл[6].
Согласно формуле МВФ, минимальные резервы страны должны составлять не меньше чем 10% экспорта (в 2015 г. экспорт Китая составил 2,15 трлн долл, 10% = 215 млрд. долл.), плюс 30% краткосрочного валютного долга, плюс 10% денежной массы (14 трлн. юаней, или свыше 2 трлн долл), а также плюс 15% остальных обязательств. Согласно Бассу, китайские резервы должны составлять минимум 2,7 трлн. долл. Однако с учетом того, что ЗВР Китая сократились на полтриллиона долларов в 2015 г. и продолжают сокращаться по 100 млрд долл ежемесячно из-за поддержки Народным банком твердого курса юаня, а также стабильности на фондовых рынках, Китай уже сейчас подошел к минимальным пороговым значениям ЗВР, которых уже не хватает для рассчитанного инвестором покрытия проблем китайской банковской системы.
НБК, по мнению Басса, может принять ряд мер для спасения банков, но все они приведут к сокращению ЗВР, бегству капитала и, как следствие, девальвации юаня, которая, как ожидает инвестор, составит 30%, или падению юаня до стоимости китайской валюты, примерно до 9 юаней за доллар США. Надо отметить, что прогнозы Басса не носят апокалиптического характера и делаются при нынешних темпах оттока капитала, с учетом относительной стабильности китайских фондовых рынков и сохранения стабильности товарооборота Китая с внешним миром. Остальные эксперты еще менее оптимистичны в своих
Однако главной лакуной в рассуждениях американского инвестора являются неточные критерии для оценки плохих долгов банковской системы Китая, которые, возможно, завышены Бассом. Именно на это обращают внимание эксперты Deutschе Bank, которые считают, что сценарий Басса возможен, но в 2017–2019 гг. с долей вероятности в 20%. По мнению немецких банкиров, даже при сценарии «жесткой посадки» китайской экономике понадобится лишь 500 млрд. долл. для решения проблем банковской системы[7].
События 2019-2020 года во многом совпали с описанным выше мнением. Ситуация с рисками в банковском секторе только усугубилась в 2020 году.
Корпоративный долг
Несмотря на понимание опасности огромного долга, Китай продолжает кредитовать производства и накачивать спрос через ослабление ставки ипотечных кредитов — все это делается в том числе и для престижа страны, в качестве форварда экономического развития, и как следствие роста котировок тех китайских компаний, которые листингуются в том числе и на американском фондовом рынке: ВВП без кредитной накачки способен упасть куда ниже значения в 6,5% в год. Но не только для этого. Кредитование — это прежде всего поддержка лояльных каждой из групп влияния отраслей: основная масса долга увеличивается именно по линии корпоративного кредитования. К 2016 г. корпоративный долг Китая составил 160% от ВВП Китая против 98% в 2008 г. Проще говоря, долг «промышленников и предпринимателей» Китая вырос с 30 трлн. юаней в 2008 г. до 107 трлн. в 2016 г., или больше чем в три раза. Особенно корпоративный долг увеличился в 2015 г. — на 25%, или 14,6 трлн. юаней. Для корпораций Китай предоставляет наилучшие ставки кредитования. С 2010 по 2016 год долг ряда отраслей удвоился, в основном удвоение произошло в промышленности.
Отказаться от политики масштабного кредитования означает пустить под нож целые отрасли, превратив некогда «экономическое чудо» в «экономический ад» — безработицы, гиперинфляции. За заявлениями правительства о необходимости поддержки роста ВВП стоят конкретные интересы конкретных отраслей промышленности народной республики — и конечно, поддерживаемые Комсомолом вышедшие из строительной отрасли девелоперские корпорации.
Главным инструментом лоббирования интересов таких групп служат показатели эффективности, не считая, конечно, административного ресурса групп влияния. К таким показателям могут относиться рост прибыли, капитализация в том числе и на фондовых рынках, но при волатильности внутри Китая, главным доказательством необходимости выделения новых денег служит активность на внешних рынках. Вероятно, что в том числе и для этого предпринимаются масштабные операции слияния и поглощения, а также взрывной рост китайских инвестиций за рубеж. Все это служит предметом ожесточенных закулисных дискуссий в рамках разработки пятилетнего плана развития народного хозяйства. Первыми жертвами такой борьбы пали угледобывающая отрасль, расцветшая при предыдущем генсеке Ху Цзиньтао, а также сталевары и производители цемента. Бодро держится атомная отрасль, активные действия предпринимают корабелы, под ударом — гидроэлектроэнергетика. Такая ситуация противостояния сохранялась как в 13-ую пятилетку (2016-2020), так и будет перенесена в 14-ую (2021-2025).
Сектор недвижимости и ипотечные долги
Удар по сталеварам и производителям цемента и стекла — это косвенный признак проигрыша в игре за госкредиты со стороны сектора недвижимости и крупнейших девелоперов страны, которыми пестрил китайский список «Форбс» в 2015 году. В 2015 г. банки КНР выдали ипотечные кредиты на 2 трлн долл, прокредитовав таким образом спрос на продукцию отрасли недвижимости. Кредиты на приобретение жилья составили 22,4% от общего объема выданных кредитов в 2015 г. Этот объем сопоставим с кредитованием корпоративного сектора. По темпам роста объема долга к ВВП корпоративный сектор недвижимости — чемпион, с 2010 по 2016 год кредитование девелоперов выросло на более чем 300%.