Китайская власть
Шрифт:
В 1996 г. Центральный военный совет КНР включил полководца ККА в список 36 военных деятелей Народно-освободительной армии Китая — этот год можно считать формальной отправной точкой восстановления претензий «шэньсийской группы» через пропаганду прошлого. После избрания Си Цзиньпина на пост заместителя председателя КНР, когда его будущее в качестве главы государства было определено, в сентябре 2009 г. имя Лю Чжиданя включается в список ста деятелей, внесших вклад в создание Нового Китая.
Как и в свое время Сталин, Гао был назначен на пост второго секретаря комитета по делам национальностей пограничного района Шэньси. В 1941 г. Гао Ган — первый секретарь Северо-Западного бюро КПК, де факто глава автономного китайского
Вместе с ним по карьерной лестнице поднимается Си Чжунсюнь, а после начала советского наступления в Маньчжурии, которое сломило шею японской Квантунской армии в течение двух недель, Гао Ган перебирается на свою историческую родину в Маньчжурию, где его не без оснований начинают называть «королем Северо-Востока».
В Маньчжурии, в которой еще находятся мощные соединения Красной армии и вся ее многочисленная военная техника, происходит нечто невероятное: вместо портретов Мао Цзэдуна на улицах появляются тысячи портретов Сталина, Гао Ган назначается вторым человеком в правительстве Китая, заняв пост зампредседателя КНР, а также председателем Северо-Восточного Китая. На улицах Харбина можно увидеть только такое сочетание портретов: Сталин и Гао Ган.
В конце 1948 г. на совместной встрече Сталина, Лю Шаоци и Гао Гана последний открыто предлагает создать на территории Маньчжурии 17-ю Советскую социалистическую республику, включив ее в состав СССР. Неожиданный поворот, очевидно косвенно санкционированный самим Сталиным, повергает в шок китайскую делегацию. Гражданская война в Китае не закончена, идут кровопролитные бои частей китайской Красной армии с войсками Нацпартии Китая, в Кремле, Белом доме и Яньнани витают слухи о возможном разделении Китая на Северный и Южный, в котором останется законное правительство Чан Кайши. Вмешательство СССР в гражданскую войну в Китае может привести к столкновению СССР и США с использованием ядерного оружия. Гао Ган предлагает прикрыться советским суверенитетом для защиты одного из самых промышленно развитых районов Китая — Маньчжурии, на тот момент единственного крупнейшего индустриального района Северо-Восточной Азии наряду с Северной Кореей.
Однако шокированы не только члены китайской делегации — но и сам Гао Ган. По свидетельству очевидцев, Сталин после «неожиданного предложения», указывая на Гао Гана, ошибается и в речи называет его «товарищем Чжан Цзолинем» (???) — именем маньчжурского милитариста, ставшего марионеткой в руках японского правительства. Сталин таким образом не только внешне поддержал стратегию «единого Китая», еще раз стравил Гао Гана с проамериканскими конкурентами в лице Лю Шаоци, но и утвердил свой безраздельный контроль над Гао Ганом.
Об инициативе Гао Гана тут же докладывают Мао Цзэдуну, он совсем скоро должен ехать в Москву на подписание Договора о дружбе и взаимопомощи, который предполагает для Китая советский «план Маршалла» — или индустриализацию Китая по советскому образцу. Мао Цзэдун не предпринимает никаких действий — в Маньчжурии, несмотря на шутку Сталина, надежным щитом стоят советские войска. По вопросам портретов Сталина, однако, собирается особое совещание ЦК, которое приказывает снять портреты отовсюду, кроме зданий советско-китайских предприятий и консульских учреждений. По пути в СССР Мао останавливается в Шэньяне, чтобы убедиться, что портреты Сталина сняты, однако находит город по-прежнему заполоненным изображениями «вождя мирового пролетариата». Возможно, именно предложением Гао о создании Маньчжурской ССР спровоцировано предложение самого Мао к Сталину включить Китай в состав СССР целиком и сделать две столицы – в Москве и Пекине, однако этот слух не находит официальных подтверждений.
После
В составе «пяти коней» — руководители партийных бюро Китая, в том числе соратник Гао Гана Жао Шуши и отец Си Цзиньпина Си Чжунсюнь.
«Пять коней» обрушиваются с критикой на план первой пятилетки и распределения финансовых потоков. Критика идет со стороны Лю Шаоци, Бо Ибо, отца главного соперника Си Цзиньпина на 18-м съезде Бо Силая, и Чжоу Эньлая. Мао, «духовный вождь» освобожденного Китая, сначала занимает позицию Гао Гана, провоцируя его к противодействию с «американской» группой Лю Шаоци, раздувая противоречия между бывшими полевыми командирами и партийными руководителями, находившимися в «белых районах» Китая — на территории, контролируемой Нацпартией Чан Кайши.
В момент наибольшего обострения борьбы Мао предает огласке «досье Гао Гана» — информацию, переданную Гао Ганом Сталину, содержащую внутриполитический расклад в КПК, в которой Гао обвиняет Лю Шаоци и других «новых демократов» в проамериканских позициях. Гао Ган, еще недавно кандидат номер один на роль преемника Мао, лишенный поддержки ушедшего в мир теней Иосифа Сталина, предстает в партии как «советский шпион».
2 февраля 1954 г., видя бездействие советского руководства, занятого борьбой за власть после смерти Сталина, группа из Чэнь Юня и Чжоу Эньлая выдвигает Гао Гану обвинения в сепаратизме и называет его «независимым королем». По официальной версии, Гао Ган кончает жизнь самоубийством 17 февраля 1954 г. СССР полностью теряет рычаг политического давления на руководство Китая, а в дальнейшем и сам Китай в качестве части советского индустриального комплекса, постепенно уступая его американским и японским корпорациям. Развязкой «потери Маньчжурии» становится окончательный вывод войск СССР в 1954 г. из Порт-Артура, территория полуострова передается под юрисдикцию КНР и известна как город Далянь[4].
Провал группы Гао Гана – Жао Шуши стал первым шагом к выходу КНР со всем своим будущим 1,5-миллиардным рынком из мировой социалистической экономической системы и, как следствие, к сворачиванию всего советского проекта, развалу СССР.
Дунбэй сегодня и вопрос о принадлежности Маньчжурии Китаю
Сегодня положение и будущее трех северо-восточных областей Китая неоднозначно как никогда: столкнувшийся с кризисом нефтяных цен и реструктуризации китайской экономики — угольного и сталелитейного сектора, — Дунбэй стремительно превращается в дотационный регион и обузу китайской экономики.
Такая трансформация тем более неприятна, что некогда самый густонаселенный район в центре Северо-Восточной Азии служил образцом индустриализации и главной базой влияния Российской империи, Японской империи, а потом центром индустрии и модернизации советского образца в Китае, впрочем как и соседняя с ним Северная Корея. В новых обстоятельствах, когда в России еще силен миф о китайской экспансии, исходящей от перенаселенного Северо-Востока, а внимание всего мира приковано к нестабильному режиму Северной Кореи, вооруженной ядерным оружием, китайский северо-восток может вновь незаметно превратиться в главный очаг геополитики современной Азии, каким он был в конце XIX века.