Китайская власть
Шрифт:
Стоит также отметить, что разрыв китайско-американских торговых связей идет в том числе и по одной из основных линий — Гуандун – Калифорния, на базе отношений которых выстраивался масштабный американо-китайский диалог еще с середины XIX в. Крупнейший порт Калифорнии Лос-Анджелес, чье китайское (преимущественно кантонцы — выходцы из Гуандуна) население составляет около 8%, испытал сильнейшее падение товарооборота в октябре 2019 г.: число контейнеров в порту сократилось на 19% по сравнению с октябрем 2018 г.[6] — это самый низкий показатель с 1995 г. Стоит ли сомневаться, что это падение остановится в следующем 2020 г. При этом падение приходится, на казалось, бы «высокие месяцы» — в преддверии китайского нового года, когда товарооборот должен только расти. Повторимся, спад в американо-китайской торговли, острые
Важным отвлечением от темы будет напоминание о росте китайско-германских связей: на фоне резкого падения товарооборота Китая и США за аналогичный период 2019 г. непропорционально быстро относительно общего показателя роста китайской торговли росла торговля с Европейским союзом — на сопоставимый с падением торговли с США показатель, что для любого наблюдателя означает переориентацию Еврозоны на Китай — одна из ключевых задач в рамках реализации политики «Одного пояса — одного пути», наряду с созданием устойчивых путей доставки углеводородов из стран Персидского залива и устойчивой торговли с Африкой. Согласно китайской статистике, товарооборот Китая и Германии составил в 2018 г. 199 млрд. долл.[7], увеличившись по сравнению с показателем 2008 г. — 135 млрд. долл. — почти на 50%.
Восхождение Китая к позиции крупнейшей торговой державы было стремительным. Если в 1979 г., когда Китай только формулировал идею новой экономической политики, или, по сути, государственного капитализма, совокупный товарооборот страны составлял лишь 13,61 млрд. долл. (32-е место в мире), то к 2009 г., когда Си Цзиньпин был избран на пост заместителя председателя КНР, этот показатель уже равнялся 1,2 трлн. долл., а доля Китая в мировой торговле выросла с 0,82 до 9,62%. С 2009 по 2018 г. — период частичного, а потом и полного руководства Си Цзиньпина — страна учетверила этот показатель, доведя его до 4,5 трлн. долл., что не без оснований приводит к поэтическим сравнениям о настоящем взлете дракона — такой невероятный рывок сделал Китай за прошедшее десятилетие, заняв 23% мировой экономики. Без сомнения, силы, манифестом которых стало избрание сына военачальника гражданской войны в качестве преемника (но не последователя) сторонников вектора американской интеграции, осознавали эту тенденцию Китая к мировому лидерству, возможность бросить вызов мировому гегемону досрочно, не дожидаясь 2050 г., предсказанного Дэн Сяопином. Насколько эти силы были верны в расчетах — покажет самое ближайшее будущее[8].
Интересна и динамика колебаний объемов импорта и экспорта в КНР, когда в период острой политической борьбы между младореформаторами комсомола (Ху Яобан, Чжао Цзыян и другие) и армейскими группами Дэн Сяопина, в преддверии событий на площади Тяньаньмэнь произошел резкий рост импорта зарубежной продукции: на 10% — в 1983 г., на 30% — в 1984 г. и на 55% — в 1985 г., в 1986–1987 гг. рост импорта упал до нуля, а в 1988 г. вновь превысил 30%, при падении экспорта из Китая в этот же период, что по сути напоминало по объемам последствий для финансовой системы Китая ситуацию Опиумных войн, когда Запад выкачивал финансовые ресурсы из страны через экспорт опиума. Эта ситуация резко прервалась после событий на Тяньаньмэнь — рост экспорта никогда более не превышал роста импорта в страну: решительное подавление «трибунов», выведших на улицы плебс, стоило «легионерам» их власти, но остановило очередную попытку сделать из Китая колонию западных стран, китайские кшатрии выполнили свой кармический долг. Самопожертвование касты военных, ушедших в тень на долгие 20 лет, подтвердило заложенный военными группировками курс на создание в Китае автономной промышленности и стимулирование экспорта через создание особых военных экспортных зон в Шэньчжэне, Сямэне, Шаньтоу и других важнейших пунктах концентрации субэтнических групп Южного Китая.
Интересно и как менялись основные торговые партнеры Китая в период новой экономической политики в 1979–2009 гг.: очевидно, что, как и в период Культурной революции, первым бенефициаром разгула радикальных реформаторов стала соседняя с Китаем Япония. После кризиса 1990-х гг. роль Японии была колоссальна и сопоставима с ролью США: в 1995–1996 гг. до четверти всей внешней торговли Китая приходилось на Японию, что традиционно подтвердило тесные связи
Важно, что в период острой борьбы групп за будущее Китая, которая развернулась на уровне армейских кланов в 2007–2009 гг. и предваряла политические события 2012–2013 гг. и начало масштабной антикоррупционной кампании, во внешней торговле наметился важный разворот: впервые за почти 40 лет современной китайской истории товарооборот с тремя европейскими странами — Германией, Францией и Британией — сравнялся с китайско-японским. Эта тенденция продолжает усиливаться на фоне колоссального падения товарооборота с США и воплощает тенденцию первого этапа китайского доминирования в мире к достижению китайско-европейской интеграции.
В 2018 г. торговля Китая с Германией достигла 199 млрд. долл., с Францией — 63 млрд. долл., с Великобританией — 67 млрд. долл., с Италией (первой официально вошедшей в проект «Один пояс — один путь») — 48 млрд. долл., общая сумма — 377 млрд. долл. Таким образом, торговля Китая и Европы сравняется с американскими показателями в 2021 г., что будет означать очевидную отвязку Китая от экономики США как основного внешнего партнера, в первую очередь — в модернизации страны по американскому образцу: ведь взамен на китайский импорт продукции легкой промышленности страны Европы импортом передовых образцов техники участвуют в модернизации китайской экономики. В 2021 г. Китай получит свободу в деле масштабной и агрессивной конкуренции с опускающимися в пучину социальной нестабильности Соединенными Штатами, а слабеющая Европа станет более сговорчивой в вопросе ускоренной модернизации китайского научно-технологического и, как следствие, промышленного сектора.
[1] https://regnum.ru/news/economy/2771664.html
[2] В передаче термина «Китай» на русский язык зачастую фигурирует только один перевод — «Срединное государство», тогда как иероглиф «чжун» имеет и значение «внутри», противопоставленное корню с негативной коннотацией «вай» — «внешний». Таким образом, современное название Китая «Чжун-го» в достаточной степени приемлемо переводить и понимать как «внутреннее государство». Такая семантика дает больше понимания концепций мироустройства и как следствия внешней политики Китая.
[3] «Тянься», «под небом», ?? — этот термин неквалифицированные специалисты используют для обозначения Китая, тогда как в китайской традиции этот термин обозначает всю населенную поверхность, или ойкумену, проще говоря — весь мир.
[4] https://www.wto.org/english/res_e/statis_e/wts2019_e/wts19_toc_e.htm
[5] http://www.xinhuanet.com/english/2019-11/08/c_138539561.htm
[6] https://www.freightwaves.com/news/los-angeles-sees-biggest-october-box-volume-drop-in-23-years
[7] Отчет Министерства коммерции КНР. https://countryreport.mofcom.gov.cn/record/view110209.asp?news_id=63760
[8]http://www.esri.go.jp/jp/prj/int_prj/2010/prj2010_03_05.pdf ??????????????? ??? Ху Цзянюнь. Основные особенности и обзор перспектив китайской внешней торговли. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Министерство по чрезвычайному управлению КНР (?????)
(без изменений) Министерство по чрезвычайному управлению КНР (?????)
В результате масштабной реорганизации Госсовета КНР в марте 2018 г. на сессии парламента ВСНП, который также утвердил изменения в Конституции, в Китае возникло ведомство, аналогичное российскому Министерству по чрезвычайным ситуациям. Статус организации уровня министерства является беспрецедентным в истории центральных органов власти современного Китая и отражает объем потенциальных угроз от возникновения стихийных бедствий и антропогенных катастроф.