Клад отца Иоанна
Шрифт:
– Оставь его, Драг, что смущаешь парнишку!
– заступилась за меня какая-то женщина в бейсболке.
– Он же здесь случайно, грибы собирает!
– А что, слабо ему?
– крикнул ее сосед, с помятой банкой энергетического напитка в руке.
– Монашек! Где ему с нами тягаться! Слабо!
Толпа загудела, разделившись на две части. Кто-то меня защищал, кто-то, наоборот, хаял и топил. Слова этого «энергетика» задели меня за живое.
«Эх, семь бед - один ответ!» - подумал я и решительно обернулся.
– Ну, раз нельзя, так нельзя, ступай, сын мой, с миром!
– хохотнул ди-джей.
– Здесь твоим ушам делать нечего!
– Почему же нельзя!
– отозвался я и направился к подиуму. Толпа сразу же оживилась и одобрительно загудела, расступаясь передо мною и предвкушая
– Праведный гнев всегда полезен! Даже сам Господь сердился на неверных, говоря: «О род неверный! Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас?»
– Молодец, парень, а ну вмажь им! Подбодрил кто-то из толпы и одобрительно хлопнул меня ладонью по спине. Я уверенно поднялся на подиум. Девицы пискнули и разбежались по углам. Ди-джей тоже растерялся и неловко посторонился, пропуская меня.
– Ну-ка, давай сюда!
– я вырвал у него микрофон и встал на середине сцены. Толпа зааплодировала и загудела, ожидая моего выступления. Я проверил микрофон и прокашлялся.
– Только у нас здесь одно правило: когда ругаешься - повторяться нельзя!
– бегло доложил «ди-джей».
– Не бойтесь, не повторюсь!
– огрызнулся я.
– И еще - прошлый рекорд - 42 слова! Прилагательные - не в счет!
– Понятно!
– кивнул я и, взглянув на зрителей, вздрогнул, так как увидел в орешнике одинокую фигурку Пашки. Но отступать было уже поздно, и я все же решил дать бой этим сквернословам-любителям. Все, что выдумали злые и скверные головы в области ругательств, здесь уже, похоже, было произнесено, а грешную публику надо было чем-то подивить, чтобы не ударить лицом в грязь. Резиновый толстяк покачивался и презрительно ухмылялся, словно говоря мне: «Ну и что ты мне еще сможешь сказать, сынок?» Идя к подиуму, я вспомнил один случай, происшедший у нас в школе два года назад. На большой перемене Васька Сачков, который уже давно посещал ботанический кружок, вдруг подошел ко мне и сказал:
– Жор, вот послушай, какое я сделал открытие! Оказывается, многие наши растения, если их величать по-народному, носят весьма веселенькие названьица. Я вот даже списочек составил, по которому вполне можно отругать любого, причем ты не скажешь ни одного запретного словечка. Как говорится: не больно - но обидно! Хочешь послушать?
– и он достал из кармана листок тетрадки и развернул его.
– Валяй!
– согласился я.
– Интересно послушать.
И Васек начал перечислять список лекарственных (как он утверждал) растений. Да делал это с таким энтузиазмом и выражением, что привлек внимание других пацанов. Те, подумав, что он ругается со мной, подсели к нам, чтобы поучаствовать в разборке. Вскоре вокруг нашей парты собрался уже весь класс, чтобы послушать «новое научное открытие ботаника Сачкова В.В.». Что тут поднялось: шум, гам, смех, удивление... Мы все так увлеклись, что даже не заметили, как в класс вошла наша классная руководительница Вера Ивановна. Идя по коридору, она впервые не обнаружила там своих подопечных, обычно носившихся сломя голову, и заподозрила что-то неладное. Васька как раз закончил свой пространный список. Мы, посмеиваясь, обсуждали его и удивлялись остротам родного языка. Услышав скрип двери, мы обернулись и замерли. Перед нами стояла классная с указкой в руках.
– Так, так, чем это мы занимаемся?
– строго сказала Вера Ивановна.
– Ботаникой, Вера Ивановна!
– пискнул кто-то из девчат.
– А ну-ка, Сачков, подай-ка сюда свой манускрипт!
– учительница протянула руку. Васек подчинился, но не растерялся:
– Вер Иван, а что такого?
– Ты чему это, Сачков, друзей-то учишь, а?
– возмутилась классная дама.
– Ничему плохому, Вер Иван!
– начал оправдываться ботаник.
– Просто вот зачитывал ребятам список лекарственных растений. У нас же скоро будет районный экологический конкурс для школьников, а они даже не знают, какие бывают полезные травы! Вот каждый теперь выберет себе что-нибудь для реферата!
– Что-то уж у тебя, Сачков, тут травы какие-то ругательные...
– А я что, Вер Иван, так их народ величает испокон веков!
– Что же, ты хочешь сказать, что этот вот, например, свиной баркун, - лекарственное
– строго спросила учительница.
– Еще бы, Вер Иван!
– не унимался Васек.
– От кашля и всех хрипов в легких здорово помогает отварчик! Взять сухой травы баркуна, залить водой...
– Ладно-ладно, не надо, Сачков!
– Да вы спросите у Сергея Палыча, если мне не верите! (Сергей Павлович - это руководитель ботанического кружка).
– Ладно, Сачков, разберемся!
– вздохнула Вера Ивановна и пошла в учительскую, но в дверях строго добавила: - Но смотри, Василий, если ты ошибаешься...
Классная ушла, а мы еще долго, до самого звонка, обсуждали творение Васьки и от души хохотали. И надо заметить, что Сачку ничего не было за его открытие. Придраться, действительно, было не к чему. Вышло все «по закону». Правда, список Ваське не вернули, но он после восстановил его, правда, уже в более усеченном варианте. Некоторые пацаны тогда еще долго выражались «по-сачковски» (а что, все же было гораздо приятнее слышать названия растений, чем грязные «матюки»), а я даже заучил весь список наизусть. Правда, было это уже давно, да он мне как-то ни разу и не пригодился. Со временем я перестал его повторять и многие из тех ста наименований позабылись. И вот ведь неожиданно представился такой случай: выступить на всю катушку со «списком Сачкова». Причем с высокой трибуны! Пусть узнают эти неформалы, как богата и разнообразна наша родная природа! Ум в экстремальной ситуации заработал быстро и четко, и я, воодушевившись, несколько секунд приходил в себя, а потом меня прорвало! Я подошел к толстяку и уже было открыл рот, чтобы крикнуть: «Пырей ползучий!», как вдруг чья-то дрожащая от волнения ладошка легла на мою руку. Я даже вздрогнул от неожиданности и отпрянул в сторону. Передо мной стояла Прасковья. Вид ее был решительный, щеки пылали.
– Погоди-ка, Жор!
– сказала она, отбирая у меня микрофон.
Перечить своей старосте я не стал и сделал шаг назад в угол ринга, где колыхалась призрачная тень от ехидно ухмыляющегося воздушного монстра. Паша двинулась вперед, прямо к толпе, и быстро заговорила:
– Люди добрые! Да что же это вы такое делаете-то! Вы же русские - люди, одаренные особым даром слова! Ведь язык - это Божий дар, данный Им людям! Каков язык - таков и народ! Ни у одного народа в мире нет больше такой литературы, как у русских! В нашем языке мата нет и быть не могло! Его придумали басурмане, захватившие русские земли, но так и не сумевшие покорить душу русского человека, сильную верой Христовой! Вот они и стали хулить наши святыни и прежде всего Матерь Божию. А вы, подражая им, оскорбляете Ту, Которая спасала Русь и от татар, и от псов-рыцарей, и от французов, и от поляков, и от гитлеровцев... Ту, Которой поклонялись наши святые, Которой молились и молятся все христиане о спасении, любви, здравии и о всякой помощи.
На поляне стало необычайно тихо. Лишь гневные слова Прасковьи, усиленные мощными динамиками, зычно разлетались по округе, проникая, казалось, даже и во все деревья, кустарники, заросли папоротников, в разомлевшие от жары автомобили.
– Вы же знаете, что от слов своих оправдаешься и от слов своих и осудишься! Первое же испытание, которое ждет нашу с вами душу после смерти - это ответ именно за сквернословие! Так чем же будем оправдываться?! А ведь, знаете, даже «козлом» и то никого нельзя оскорблять! Это звучит как грозное проклятие в адрес ближнего! Потому что в Священном Писании сказано, что Господь на Страшном Суде отделит овец от козлов, праведных от грешников. Значит козлы - это те, кому уготован ад! И называя человека таким именем, вы уже заранее совершаете над ним свой суд! А ведь каким судом судите, таким и сами будете судимы!
От волнения и напряжения Прасковья уже дрожала, как осинка на ветру. Я подошел к ней и встал рядом, чтобы она видела, что я здесь и готов защищать ее.
– Всякое слово обладает весом и силой. Произнося скверные слова, человек произносит страшные заклинания, призывая к себе гнуснейших бесов, приносит словесную жертву сатане. Такой человек пачкает грязью свои уста и льет мерзкую скверну в души окружающих. Надо помнить, что речь нашу слышат не только те, которых мы не стесняемся, но и святые, ангелы и сам Господь!