Клан тигров
Шрифт:
Он был ужасно измотан. Много часов идти на своих двоих по такой жаре, поспевая за гигантской лупаи, было трудно даже для серпаи. И всё же Вану хотелось отвлечь Майю, подразнить её и занять её мысли, чтобы она не думала о событиях прошлой ночи. Только бы она не страдала. Ван знал, что не сможет надолго заглушить её боль и что раны на спине лупаи – ничто по сравнению с горечью, вызванной смертью Клеа. Он знал, что, как ни отвлекай, это не залечит разбитое сердце Майи, но ничего не мог с собой поделать и продолжал ухмыляться. Ван просто не мог безучастно наблюдать за мучениями
– Если ты устала или у тебя болит спина, можем остановиться и передохнуть, – предложил он.
Майя повернула огромную морду к змею и зарычала.
– Ладно, хорошо, признаю, это я начал уставать, – с улыбкой исправился он.
Майя бросила на него удивлённый взгляд. Уставать? Ван? С трудом в это верилось. Этот серпаи – самая настоящая машина. Хладнокровный, стойкий, непоколебимый – казалось, не было ничего, что могло бы его сломить. И всё же… Волчица прищурилась и посмотрела в красивое лицо змея. Пожалуй, если подумать, он оказался не таким, каким она его представляла. Или, скорее, Ван оказался не таким, каким хотел выглядеть в глазах других. Раньше Майя считала его холодным и неспособным на какие-либо чувства, однако он не бросил её, столкнувшись со зверем, и не сбежал, когда у неё началась лихорадка, не оставил, когда она чуть не сошла с ума из-за гибели Клеа… Нет. Ван упорно оставался рядом с ней, утешал её, обнимал и…
Майя остановилась как вкопанная. В памяти вдруг всплыли события прошлой ночи.
Обнимал? Она провела всю ночь в объятиях Вана?! О, проклятие!
– Смотри, вон там есть тень, мы можем там передохнуть, – предложил змей, указывая на большое скопление камней у обочины дороги.
Майя кивнула и пошла следом за ним. Дойдя до камней, Ван уселся на землю, сделал несколько глотков из фляги и спросил:
– Скажи, ты не хочешь превратиться и немного попить? В человеческом обличье тебе потребуется меньше воды, так что мы сможем растянуть запас ещё на пару дней.
Волчица заворчала, но начала превращаться. Когда она вернула себе человеческий облик, Ван протянул ей флягу.
– Держи, – сказал он.
– Спасибо.
– Ты голодна? Если тебе надо…
– Прекрати! – сердито выпалила Майя.
Ван поднял на неё удивлённый взгляд.
– Что?
– Прекрати быть таким… Это сводит меня с ума! – прорычала девушка.
– Каким «таким»? – спросил серпаи, подсаживаясь к ней.
Майя хотела отодвинуться, но Ван внезапно схватил её за руку и притянул к себе.
– Какой я? – прошептал он ей на ухо.
– Во что ты играешь? Почему ты так ведёшь себя со мной?
Ван посмотрел волчице в глаза, потом осторожно заправил ей за ухо непокорную белую прядь. Майя ощутила странное напряжение в животе. Она ненавидела змея, знала, что ненавидит его. И всё же, глядя в его удивительные глаза, смотрящие ей прямо в душу, слушая его слова, которые она не должна была слышать, волчица испытывала странные, иррациональные чувства. Чувства, которых никогда не должна была испытывать.
– Я не играю, Майя.
Девушка открыла рот, потом снова закрыла, не зная, что сказать.
– После смерти Клеа я дал себе слово
Майя моргнула. Ей стало не по себе. Она не знала змея, который её обнимал. Этот змей смотрел на неё с такой нежностью, что у неё горели щёки. Этот змей был незнакомцем.
– Слышишь? – сказал вдруг Ван, отводя глаза. Взгляд его метнулся к дороге.
– Лошади, – прошептала волчица.
– Превращайся! Скорее! – прошипел серпаи и тоже превратился.
Дункан был счастлив. Он получил желаемое. Получил не всё, чего хотел, но в повозке, которую везла его лошадь, лежал груз, достаточный для того, чтобы существенно проредить популяцию ёкаев, а в глазах Дункана это было важнее всего. Важнее даже, чем гибель его спутников. О, он, конечно, был им признателен за принесённую жертву, но раз они всё равно были обречены из-за этого яда, то лучше уж быстрая и безболезненная смерть от лап ёкаев, чем медленная агония, ожидавшая их по возвращении домой.
– Граница уже недалеко, – крикнул он ехавшему рядом Амару, – держись!
– Мы же не станем соваться в этот лес, а? – встревожился Амар.
– Станем, но мы поедем через него днём, так что проблем возникнуть не должно.
– А если зверь…
– Зверь свирепствует только ночью, так что делай, как я говорю, и следуй за мной! – сухо приказал Дункан.
Амару показалось, что в животе у него затягивается тугой узел.
– Дункан, не думаю, что…
Удивлённый тем, что не услышал окончания фразы, Дункан повернул голову и увидел, что Амара в седле больше нет. Огромный, жуткий лупаи только что совершил гигантский прыжок и сбил всадника с лошади.
– Нет, нет, я не могу потерпеть неудачу, когда я так близок к цели! – Дункан выругался и ударил своего коня по бокам, чтобы тот бежал быстрее.
– Очень мило с твоей стороны, что не заставил меня ждать, – прошипел Ван, внезапно появляясь посреди дороги.
Удивлённая и испуганная при виде огромного змея лошадь резко остановилась и встала на дыбы.
29
Нэл потребовалось почти четыре часа, чтобы немного прийти в себя. Несмотря на то что раны у рапаи обычно заживают быстро, отверстие, оставленное ножом, ещё не совсем затянулось, однако девочка больше не страдала от боли.
– Они сбегут, если мы не бросимся в погоню прямо сейчас, – проворчал Кук, поворачиваясь к Брегану.
Тот бросил вопросительный взгляд на Нэл.
– Думаю, я могу превратиться, – сказала девочка.
Ранее, собрав фляги с водой, ёкаи нашли седло орлицы и, сев на песок, стали ждать, пока ей не станет лучше и она снова не сможет летать.