Клан зверя

Риз Лаванда

И снова потянулась вереница дней их нелёгкого путешествия, и снова Ральф демонстрировал ей свою безучастность, пытаясь стать прежним. Его мысли текли по-разному. Он то злился на неё, проклиная себя, чародея и девушку, то вдруг его гнев сменяла волна нежности и из глубин его души мгновенно вспыхивала страсть, словно факел, озаряя изнутри его тяжелый взгляд. Он то бежал от неё, то тянулся, не зная, с чем он легче справится — с этим притяжением или с желанием больше никогда её не видеть. Хотя с другой стороны князь допускал мысли, что силы его ничуть не

уменьшились, невзирая на столь дикое влечение к Мэган, а посему он может пользоваться и своей властью, и своими новыми чувствами.

Когда отряд Ральфа находился уже на полпути от дома, их путь пролёг неподалёку от узкой быстроводной речушки. Как обычно, князь отдал приказ на трехчасовой ночной отдых и Мэг, не выдержав, подошла к Ральфу, с мучающей её просьбой.

— Я могу просить у тебя разрешения отлучиться ненадолго? Здесь поблизости есть река, я хочу искупаться.

— Ты думаешь, ты одна покрыта слоем пыли и пота? — Ральф поднял брови, смерив её насмешливым взглядом. — Я дал время на сон, а не на купание, оставь это развлечение до Фархада, это чужая земля и мы здесь не очень желанные гости.

Мэган недовольно фыркнула, и её передернуло от разочарования и возмущения непонятным поведением князя:

— Почему ты не хочешь сделать мне маленькое исключение, Ральф?! Неужели я не стою твоего внимания, хотя бы ради того, что ношу твоего ребёнка?! Я прошу у тебя элементарного — разрешения помыться, но и тут ты посчитал уместным проявить своего зверя!

— Мои воины ценны для меня не меньше, но они не ропщут как капризные женщины! Я вожак клана и мои слова не обсуждаются!

Она отвернулась от него, скрежеща зубами, от разбушевавшегося гнева, упрямо решив сделать всё равно по-своему.

Интересно, но её разбудил крик филина. Мэг открыла глаза и обвела взглядом спящих на поляне. Бесшумно поднявшись на ноги, она на цыпочках прокралась за пригорок, обогнув кусок леса, Мэг спустилась со склона к шумной реке. Ночь была светлой и тихой. Убывающая луна бросала на темную воду широкую золотистую дорожку. Вода в реке была холодной, но тело благодарно восприняло эту омывающую стихию. Мэган несколько раз нырнула, усиленно барахтая руками и ногами, справляясь с течением, и подплыла к берегу. От темной фигуры у воды у неё перехватило дыхание. Мэг растеряно закусила губу и нахмурилась, выходя на сушу.

Ральф смерил суровым горящим в темноте взглядом обнаженную девушку:

— Ты ослушалась меня, Мэг! — прошипел он.

— К моему сожалению, ты проснулся, — Мэг вздохнула, не глядя на него, спеша поскорее натянуть мужскую рубаху. — Я не смогла удержаться, неужели это такое преступление?!

— Ты ослушалась меня! — снова повторил Ральф по слогам, делая угрожающие ударения. — А это очень глупо! — гаркнул он, хватая её за плечи. — То ты умираешь от страха — то совсем его не ведаешь! Не боишься меня?! А тех, кто может здесь затаиться? Ты не думала об этом?! Я очень зол на тебя, Мэг!

— Ну, прости, — тихо произнесла она, заглядывая ему в глаза. Она стояла перед ним босая, с растрепанными мокрыми волосами, в длинной мужской рубахе с одним рукавом, ворот был расстегнут и через него просматривались округлости упругих грудей.

Несмотря

на свой гнев, Ральф больше не смог бороться с собой. Он притянул её к себе и жадно впился в губы. Мэган выгнулась в ответ, ещё сильнее прижимаясь к его крепкому телу, и обвила его руками за шею. Из его груди вырвалось томительное рычание, когда он приподнял её на уровень своих бедер. Только сейчас он в полной мере осознал, насколько истосковался по её близости. Ральф знал, что она принадлежит ему, и от этого его ликование усилилось, сливаясь с её телом. Какая же это была сладостная мука — понимать, как им не хватало друг друга.

Справившись с вырвавшимся порывом и удовлетворив свою страсть к Мэган, Ральф так и не смог наполниться ею полностью. Слишком долго он отстранялся от неё, слишком мало у них сейчас было времени. Ральф не сказал ей как она нужна ему, не говорил он и о разрывающих его чувствах, об этой умопомрачительной слабости перед нею, о том, как она хороша в этом лунном свете. Молчала и Мэг, не решаясь поведать ему о своих душевных терзаниях, об этой любви, которая сделала ею рабыней оборотня, о том, как она нуждается в нём. Вместо этого Ральф, опустив её на землю, произнес:

— Не могу смириться с оставленным на тебе запахом Ромула. Когда вернемся в Фархад, Магнус выжжет его с твоего тела.

— Выжжет? — Мэг опешила. — А что он выжжет тебе? Разве мало мне причинили боли? Зачем ты делаешь это со мной?! — её голос дрожал.

— У меня внутри давно всё жжет и это медленно убивает меня, — Ральф горько усмехнулся. — Если не убить запах, это даст повод для дурных подозрений среди лугару моего клана. На тебе может быть только метка стаи Аттила и моя, как вожака клана. И так будет всегда, если по-другому — ты умрешь! А теперь отправляйся спать и оставь меня в покое!

Притаившись за деревьями, Магнус проводил задумчивым взглядом идущую впереди девушку, и следующего за ней князя. Глаза чародея сузились, придавая сморщенному лицу зловещую маску. Старика явно что-то беспокоило и раздражало. Он ещё долго смотрел на воду, размышляя, погруженный в свои покрывшиеся чарами мысли.

Ральф ступил на земли родной провинции и упал на колени, с благоговением склонив голову, переосмысливая свой набег на священные земли, не веря в то, что они остались живы.

Вместе с остатками своего отряда он возвратился в Фархад перед следующим полнолунием. Жители крепости, с ликующим почтением встречали своего князя. Они не оплакивали павших на чужих землях, они сдержанно принимали отданный долг воинов, у которых не было иной судьбы, а значит, не должно было быть и сожаления.

Сирена с трепетом встречала своего мужа, склонив перед ним голову, и касаясь его руки. Ральф приветствовал ее, положа руку на плечо. Она повела его в замок, где устраивался пир, по случаю возвращения князя.

Мэган поднялась по ступеням в свою тесную комнатку в башне и разразилась истерическим смехом, переходящим в горькие слёзы. Эта закономерность не удивила её, но боль всё равно не становилась меньше.

«Значит, Мэг, князь отправился веселиться и пировать, а ты сиди здесь в одиночестве, по договору!» — металась она. «А чего же ты ждала, Мэг, чего же ты хотела?»