Клиника Сперанского

Баюшев Дмитрий Сергеевич

После этого злодейства Штольц вывернул на зеленое сукно содержимое дипломата, похмыкал, глядя на кучу денег, из которой торчали какие-то документы, записки, нож, коробки с патронами, мобильник, рукоятка пистолета и т.д., и т.п., тщательно отделил котлеты от мух, то есть деньги от прочего хлама, свалил хлам обратно в дипломат и приказал ушастому: "Возьми Громилу, один не справишься. Перевезите Андрюху в переулок Огородной Слободы, положите в сквере на скамейку будто спит. Дипломат сунь под голову. Но сперва проверь - чисто ли, чтобы ни одна сволочь

не видела".

– А пистолет, шеф?
– вмешался Ростик.
– Я бы взял, это же бесшумник.

– Обойдешься, - отрезал Штольц.
– Еще неизвестно, где этот бесшумник светится.

Глава 3. Ну уж, извини

Кто-то осторожно вытягивал из-под головы жесткую, как доска, подушку, сопя и жутко воняя сортиром.

– Пошел вон, - сказал Новиков и сел.

Подушкой оказался дипломат, за который ухватился кудлатый беззубый пахучий бомж. Как только дипломат освободился, бомж, не выпуская его из цепких рук, дал деру в глубину сквера.

Этот вонючка оказался неожиданно резв, пришлось поднапрячься, чтобы его догнать. Дальше банальная подножка, бомжара носом роет землю, выпускает дипломат, Новиков подхватывает его и, уже не спеша, направляется обратно, потому что целью имеет дом номер 2/6 в Хоромном тупике.

Но что это? Невесть откуда вдруг начали появляться серые, расхристанные, воняющие мочой фигуры, начали окружать, бормоча угрозы. Оно и понятно: заветный дипломат был уже в их руках и внезапно всё срывается, кто же потерпит?

– Дорогу, - негромко сказал Новиков, не замедляя шага.

Два бомжа впереди посторонились, третий встал внаглую и улетел на газон после короткого неуловимого для глаз удара.

– Долго я тут валялся?
– спросил Новиков, крепко взяв за руку одного из бомжей, которому не терпелось смыться. Остальные, видя такой отпор, немедленно попрятались по кустам.

– Минут десять, - буркнул бомж, наблюдая за тем, как один из его товарищей подкрадывается к Новикову сзади, держа на отлете булыжник.

– Что ж сразу-то не взяли?
– сказал Новиков и, не оглядываясь, саданул этого, с булыжником, ногой в живот.

Выше ногу задирать не стал, боясь порвать джинсы. Именно при этом ударе брюки как гнилая тряпка моментально лопаются в паху.

– Боялись, что бугаи вернутся, - пытаясь высвободиться, ответил бомж.

Чувствуется, ему было тошно, муторно от этого допроса.

– Они что - припугнули?
– продолжал допытываться Новиков.

– Поначалу всё вокруг обнюхали, потом тебя из машины вытащили, - ответил бомж.
– Потом опять сквер обежали, но мы-то не дураки, мы по кустам как мыши сидели.

– Понятно, - сказал Новиков.
– Кем был в прошлой жизни?

– Никем, - скривившись, отозвался бомж.
– Шкрабом. Отпусти, начальник, больно же.

– Ладно, - сказал Новиков и отпустил.

Пошагал к переулку, не оборачиваясь и слыша сзади легкие шаги, которые понемногу отстали.

Наверное, шкраб крался, увлекаемый аурой дипломата, набитого деньгами. Вот тоже судьба-индейка - работал человек в школе, неизвестно, правда, кем, но в школе же, и вдруг в какой-то несчастливый для себя миг оказался бомжом. Сам ли из дома ушел, поругавшись с благоверной, или кинули с квартирой - сейчас уже неважно, главное, что ничего не поправишь, со дна к нормальному существованию не возвращаются, ты вычеркнут из списков, да и привык к такому житью вне списка. Ты, черт возьми, свободен от всех этих глупых обязанностей и претензий, которые к тебе предъявляет жизнь.

Надо, наверное, было дать этому несчастному Шкрабу денег, не убыло бы.

Потом уже, в Малом Харитоньевском переулке, Новиков обнаружил, что денег в дипломате нет, и это удвоило его хамство по отношению к Штольцу.

Он прекрасно запомнил, код на подъездной двери, а к Штольцу позвонил именно так, как звонил длинный Евгений.

На сей раз открыл не Штольц, а Ростик, которого Новиков вырубил надежнейшим ударом в солнечное сплетение. После такого удара крикнуть не успеваешь, крик застревает в глотке, потом либо сипишь и портишь воздух нежданчиками, либо отдаешь концы.

Аккуратно прикрыв дверь, Новиков направился к игровой, откуда пробивался свет, но Штольца там не было, Штольц по-хозяйски спросил из соседней комнаты:

– Ну? Кого еще там принесло?

И, так как ответа не последовало, вышел в холл. Сперва, естественно, появилось поросшее курчавыми рыжими волосками белое брюхо, потом сам Штольц, который пока еще ничего не понял, но уже был настороже. Его Новиков рубанул ребром ладони по горлу. Получилось смачно, от левого соска, наотлет. Краем глаза Штольц увидел Андрюху, выскочившего слева, как чертик из табакерки, однако ничего не успел сделать и, словив по кадыку, повалился на пол с таким грохотом, будто упала бадья с цементом.

Из игровой вылетел ушастый качок и, получив ногой в нос, улетел обратно, под визг барменши круша столы.

Тут же на шум изо всех комнат начали вылезать сонные обитатели, в основном скудно одетые, а то и вовсе голые девицы, среди них замелькали смуглые мальчики в плавках - сначала их было двое, один с ножом, другой с коротким топором, потом появился третий, вооруженный "Береттой". Новиков прострелил ему предплечье, мальчик выронил пистолет и, шипя, принялся нянчить покалеченную руку.

Показав жестом, что нож с топором нужно бросить на пол, Новиков поднял "Берету", сунул в бездонный дипломат, спросил негромко у бывшего обладателя топора:

– Где ключ от игровой?

– От чего, простите?

– От казино. Так понятно?

Парень показал глазами на распластанного Штольца.

– Вынь, - приказал Новиков.

Кто-то из дам принялся подвывать, Новиков шикнул на неё.

Парень вынул из кармана бридж, в которые был одет Штольц, связку ключей, согбенно поднес Новикову, сказал заискивающе: