Клиника Сперанского

Баюшев Дмитрий Сергеевич

– Иди проследи, - посоветовал Штольц.
– У неё в сливном бачке пистолет припрятан.

Пацаны хмыкнули, но тихо так, приглушенно, можно сказать - деликатно.

– А вы что же, господа, всю ночь не спали?
– полюбопытствовал Новиков, всё так же стоя у дверей и контролируя одновременно игровую и холл.

– Не впервой, - ответил Штольц.
– Давай, что ли, еще одну.

Ростик кинул ему карту и скромно потупил глаза.

– Перебор, - сказал Штольц и поднес к носу Ростика огромный кулак.
– Чуешь?

– Чую.

–

Не на базаре.

– Ничего не могу с собой поделать, - признался Ростик.

– Вот так всю ночь, - пожаловался Штольц Новикову.
– Разве тут заснешь?

Виляя пышным задом, вернулась красавица-барменша, нырнула под простыню и тут же заснула.

– У вас тут всё просто, как в обезьяннике, - заметил Новиков, садясь на стул у дверей и положив пистолет на колени.

– Короче, - сказал Штольц, повернувшись к нему.
– Чего тебе, сволочуга, от нас надо?

– Во-первых, верни деньги, - ответил Новиков.
– Во-вторых, бери в боевые замы, на меньшее не согласен. Мне астролог предсказал крутое будущее.

– На кладбище у тебя будет крутое будущее, - процедил Штольц, не подозревая, насколько близким окажется к истине.
– Зароем вверх тапочками - и ништяк.

Пацаны хихикнули.

– Смотри, - зевнув, сказал Новиков.
– Свои бабки я всё равно найду, а заодно найду и твою кассу. Вы у меня, братаны, будете сидеть на ливерной колбасе, от которой понос, и ходить в сортир строго по расписанию два раза в сутки. Телефоны обрежу, мобильники на правах сильного отберу, из комнат буду выпускать только в сортир. Через месяц ты, Штольц, добровольно перепишешь на меня эту квартиру, а через пару месяцев то, что от вас останется, я сдам мусорам и получу за это грамоту. А чо, лишняя грамота не помешает.

– Совсем ты, Андрюха, ополоумел, - сказал Штольц, вставая и потягиваясь.
– Озверел от безнаказанности. Как там у волка? Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать. Очкнись, Андрюха, мы же не шпана какая-нибудь. Удручил ты меня, Андрюха, ливерной колбасой, прямо-таки оскорбил насмерть. Ну как я теперь тебя в замы возьму, когда ты в любой момент готов скормить мне свою вонючую колбасу?

Говоря, он принялся прохаживаться от стола к окну и обратно.

– Я, быть может, тебя и взял бы, но уж больно ты унтер Пришибеев. Разве ж можно вводить запрет на сортир? Я - человек суровый, не отрицаю, но даже я до такого бы не додумался. Потому, Андрюха, полный тебе отлуп, хош стой, хош падай. Ты вызываешь омерзение, и я при удобном случае сверну тебе твою курячью шею. А ты меня, сволочуга, пристрелишь. Ведь пристрелишь?

– Пристрелю, - согласился Новиков, нимало не кривя душой.

– Вот и договорились, - удовлетворенно сказал Штольц.
– Условие такое: либо у меня рядовым исполнителем, либо стреляй.

– Замом, - твердо произнес Новиков.

– Зама еще заслужить нужно. У нас как в КПСС: проявишь себя, будешь и замом.

– Была не была, - сказал Новиков.
– Но долг верни...

Штольц вернул деньги, после чего

Ростик переулками и дворами провел Новикова к трехэтажной вставке между двумя восьмиэтажными домами и постучал в неприметную занюханную дверь. Открыл тощий мужичок в сером халате, в нос, заставив задохнуться, ударила тяжелая вонь.

– Черт, - пробормотал Новиков.

– Это новенький, - сказал Ростик.

Мужичок кивнул и ушел вглубь помещения, к обшарпанному столу, к многочисленным квитанциям, которые он, спустя секунду, принялся споро и деловито заполнять.

Помещение было заставлено высокими стеллажами, на которых хранилась кожа.

"Как он здесь сидит?", - подумал Новиков, просмотрев на мужичка.

Тот в свою очередь кинул на него цепкий колючий взгляд и вновь нагнулся к квитанциям.

А дальше всё было, как в кино. Задрызганный, но объемистый трехстворчатый шкаф, в котором висела пара старых халатов, после того, как Ростик нажал неприметный выступ и задняя стенка уехала вбок, оказался входом на уходящую вниз лестницу. Лестница эта привела их к снабженному двумя мощными стальными дверьми тамбуру, миновав который, они очутились вовсе не в бомбоубежище, как ожидал Новиков, а в длинном коридоре с рядом закрытых комнат. Коридор был прекрасно освещен, стены оклеены светлыми обоями, пол задрапирован ковровым покрытием - офис, да и только.

– Не отсыреют?
– по-хозяйски спросил Новиков, пощупав обои, которые были сухи и теплы.

– С чего бы это?
– ответил Ростик.
– Внизу еще пара этажей, а то и больше.

"Вот так да, - подумал Новиков, следуя за Ростиком.
– Ничего себе - склад вонючей кожи".

Между прочим, кожей здесь и не пахло, воздух был свеж, полон озона.

– Твоя халупа, - объявил Ростик, распахивая третью в правом ряду дверь.
– Знакомься с бойцами. Твоё место, э-э, братва, где место новенького?

– У параши, - ответил один из бойцов.

Халупа была большая, больше двадцати квадратных метров, и на халупу вовсе не похожа. Вполне приличная комната с обоями и линолеумом, только что люстры не хватает. Холодильник, телевизор, компьютер, пять односпальных кроватей, четыре из которых заняты крепкими ребятами в черной форме СОБРа. Лежат, поплевывая в потолок, притомились с утра пораньше, уже позавтракавши обеда ждут. Одна кровать, что в углу, заправленная по всем правилам, свободна, параши рядом не наблюдается.

Новиков подошел к ней, сел, поставил у ног дипломат.

– Кто бригадир?
– строго спросил Ростик.

Парень рядом с Новиковым поднял руку.

– Вводи в курс, - сказал Ростик и вышел.

Какое там "вводи в курс", Новиков всем был безразличен.

Так, никаких шкафчиков, лишь тумбочка у кровати. В комнате лишней одежды нет, значит бойцы переодеваются в другом месте.

– Где здесь переодеваются?
– спросил Новиков у бригадира.

Тот не отреагировал, как лежал себе, таращась в потолок, так и остался лежать. Хороши порядочки.