Клинки и карабины
Шрифт:
– Я порадуюсь. – Освальд кивнул в ответ. – Если меня запрут в подвале Огненной палаты для допроса, значит буду живым. И порадуюсь.
Айна не ответила.
Лес, очень скромный рядом с встреченными великанами Квиста, смотрел на них. Как хищник, знающий себе цену и выбирающий – как напасть, чтобы убить быстро и наверняка. Острые уколы чьих-то взглядов казались настоящими, проникающими под одежду, кольчугу, поддоспешник с рубахой. Пока осторожно, прощупывая и пытаясь найти верную слабину. Костяной лес не просто казался живым, попирающим останки пришедших раньше,
Опасность Освальд научился ощущать давно. Интуитивно, по незаметным мелочам, по осязанию и опыту. Вот как сейчас, когда прыгающие под деревьями тени мешали, казалось бы, всмотреться, но он уже видел нужное, чувствовал, слышал. Обманчивая тишина манила, пыталась заставить сделать первые шаги, нырнуть под спокойные и мерно качающиеся листья, пройти без опаски и не озираясь…
– Морок. – Айна сжала его руку. – Ты попался, сам того не заметив.
Освальд покосился на нее, на Костяной лес. Тот стал ближе, сократив расстояние наполовину, заставив все же его, охотника за головами, сделать такие ненужные и самоубийственные шаги к нему.
Дед, стоящий прямо за спиной Освальда, сморкнулся, вздохнул, харкнул В общем, проявил всю свою суровую натуру во всей красе. Только цвет лица у него неожиданно стал заметно бледнее.
– Как пойдем к храму, манку? – Чихъ неожиданно нервничал, на глазах становясь незнакомым и удивительным трусящим Лисом. – Лес лесом, но там все холмы в костях, все вокруг старых развалин мертое, как?
Тиллвег кивнула на башню.
– Под землей. Там ход, ведущий к храму. Башню построили мои предки, охранявшие его.
Освальд, в душе порадовавшись этому варианту, пошел за Айной. Но остановился, оглядываясь, запоминая для чего-то, хотя вряд ли он сможет оказаться здесь еще раз.
Молочно-серое небо над их головами мягко перекатывалось разбухающими и сдувающимися тучами. Сыро, влажно, пахнет далеким неместным дождем, острым и щекочущим нос. Трава под ногами, длинная, с зубчиками по кромкам, оплетала сапоги, хваталась крепко, сразу не выдерешь, старалась не пустить дальше. Ветер шумел невысокими разлапистыми деревцами Костяного леса, шуршал широкими длинными листьями.
Белое и округлое, белое и вытянутое, белое и изогнутое. Немного желтизны, чуть черного, вкрапление буро-рыжего. Сотни и тысячи разваленных скелетов, лежавших на земле, вросших в тянущуюся вверх свежую поросль, насаженных на собственные копья, рогатины и совни. Ржавое железо сгнивших доспехов, клинков, топоров, гниль и труха от щитов, когда-то обтянутых кожей, оббитых металлом, блестевших блинами умбонов посередке, красующихся эмблемами, сейчас стертых временем и непогодой.
Красное и черное, оставшееся от легионеров Номеда, бросалось в глаза в самой глубине пущи. Блеска золота значков и знамени Освальд не заметил.
– Главные трофеи Болотные приносят в храм и оставляют там. Некоторые отдают союзникам, Амра. – Айна тронула его за локоть. – Пошли, нам нужно торопиться.
– Кровь. – Чихъ кивнул на несколько широких листьев, росших сразу над травой. – Недавняя, хотя и засохла.
– Да. – кивнула тиллвег. –
Освальд, двинувшись за ней, покосился в глубину зеленой смерти. Костяной лес ответил ответным отблеском в чьих-то больших нечеловеческих глазах, мягко ушедших в тень.
– Стражи, – Айна сделала быстрый станный знак пальцами, – проклятые и охраняющие Стагга веками, сменяя друг друга. Десять существ, решивших жить вечно и не понимающих, что на самом деле получат. Стагг может обмануть кого угодно даже сейчас.
Освальд непонимающе посмотрел на нее.
– Новые Стражи из тиллвег. – Айна скривила губы, стыдясь сказанного. – Девять изгнанных воинов и один знающий. Они убили охрану башни, решив выпустить Стагга, приведя ему жертву, сосуд для духа, нашего юношу. В погоню за ними отправились все кланы, даже мар-ши, бывшие рядом. Их остановили здесь, выкупив победу шестью десятками лучших воинов и знающих. Они не смогли открыть ход, запертый новым наговорным замком, пробились через родичей и ушли в Костяной лес, прося Стагга о милости и спасении. Он подарил им жизнь. Каждой и каждому, новую, длинную, в несколько столетий, если их не уничтожат. Башню восстановить мы не смогли.
– Ох, манку, ты просто сказочница, как бабка Фафхрд на рынке заставы. – Чихъ ухмыльнулся. – Быстрее, быстрее, а сама так и чешет языком, да красиво, да надувшись индюком.
Айна махнула на него рукой и быстро побежала по ступенькам, поросшим вездесущим мхом и вьюном-путаником.
Башня оказалась разрушенной почти полностью. Обвалившаяся наблюдательная площадка и галерея рассыпались грудой битого камня. Чудом сохранились спуск вниз и пара статуй, уже больше похожих на все пропадающее искусство народа Айны. Мужчина и женщина, браслеты, парные клинки, ожерелье и нагрудники с юбками из кожаных лент. Древние настолько, что через их почти живые глаза на Освальда глянуло время.
В незаметном чужому глазу углублении Айна отыскала два факела, мохнатых и пахнущих плесенью. Тиллвег прочитала какаую-то скороговорку и те занялись зеленоватым ярким огнем, почти не дыша горячим и наполняя воздух острым незнакомым запахом.
Дверь, ведущая в высокий широкий ход, оказалась одной из нескольких каменных палей, покрытых резьбой. В вычурных линиях и незнакомых сюжетах все же угадывались соплеменники тиллвег и сам Квист. Огромных бескрылых птиц с вытянутыми клювам Освальд узнал почти сразу.
– Гьюффель, – он показал на орнамент, плавной рамкой обтекающий кажую застывшую историю, – вы его, смотрю, любите.
– Мы его вывели. – Айна поглаживала узори неуловимо быстронажимала на невидимые выступы. – Как сторожа наших домов, постов и остального. Потом нам пришлось уйти.
Панель, украшенная великаном с улыбающейся маской на лице, беззвучно треснула пополам, открываясь вовнутрь. Дохнуло вырвавшимся застоявшимся воздухом, затхлостью, змеями и далекой водой.
– Приведет она нас на погибель, точно те грю, – заявил Чихъ, – эти манку все такие, все бы им людев заманивать и убивать.