Клоака. Станция потери

Муссен Анна

Лучше не испытывать свою удачу и вернуться к станции.

Если, конечно, я вспомню, где она.

Иду я так же медленно и осторожно, как и прежде. Но теперь я позволяю себе оглядеться, чтобы, в случае чего, запомнить пути отступления и бегства. Кажется, это старый район. Новых домов в нем нет. Все старые, а в самых высоких я насчитала по девять этажей. Есть кирпичные и панельные строения. Деревья все высокие. Саженцев нет. Детские площадки такие же, как и в моем детстве. Никаких навороченных горок и комбинаций из разных качелей

и турников. В одном дворе я даже заметила вкопанные в землю шины.

Если это квест, то меня смущает и пугает небо. Оно кислотно-зеленого цвета. По нему плывут ядовито-розового оттенка облака. Воздух, вдыхаемый мною, обжигает легкие. Может, случилась ядерная катастрофа?.. Радиация сожгла всех умных людей, а дегенератов, которых я встретила ночью, оставила справляться с последствиями в одиночку, зная, что их ничем не прошибить? Поэтому они и вели себя так нагло, убивая того мужчину. Полиции нет, наказывать за содеянное преступление их некому.

Но откуда тогда игровой автомат и слоты вместо замков?..

Щелчок.

Мои черви понимают все намного быстрее меня.

— Х-х-х… Обернись. Х-х-х…

А я, дура, всегда ругала героев ужастиков за то, что они не слышат, как к ним приближаются маньяки…

Вторая улица — Допрос

Я уже сравнивала людей и животных, превознося последних на истинную вершину «социальной» пирамиды. Повторюсь: мы беспомощные, слабые, неприспособленные к жизни вне комфортных для себя условий и… И, в отличии от животных, мы с удовольствием влезаем в конфликты, деремся друг с другом без особой на то причины и всегда готовы испортить жизнь «сородичам» лишь потому, что их лицо нам не нравилось. Мне почему-то кажется, что немногие животные способны на эгоистичные поступки и вредительство ради забавы.

Это исключительная прерогатива людского рода.

— Х-х-х… Х-х-х…

Чертовски холодно.

Стою и жду, когда этот странный субъект отдаст мне мои вещи. Хорошо, что я догадалась спрятать жетоны в надежном и, мне хочется в это верить, недоступном для него месте. Для успокоения нервов скрещиваю руки на груди, изображая из себя умирающего на холоде лебедя. Он уже вытряхнул все из моей сумки, вывернул карманы в парке. Письмо я, кстати, сложила в несколько раз и убрала в сумку под внутренний замок еще в подъезде того дома. Там подкладка уже месяца три как разорвана и об этом кроме меня никто не знает.

— Мне холодно… Я устала и ничего не понимаю…

Говорят, что нытьем себе не поможешь. Вот с этим я не соглашусь. Этот… Как бы его назвать? «Сталкер»? Нет, не подходит. К сожалению, в моем понимании «сталкер» — извращенец, преследующий женщин в темных переулках, а не проводник по аномальным зонам. Но как же мне его окрестить? Лица и цвета волос не видно. Он в противогазе, а его надевают при загрязнении воздуха, так ведь? Кстати…

— Эй, я здесь

умру?

Мой вопрос застает его врасплох.

Мужчина прекращает копаться в моих вещах, кидая мне мою парку, которую я с радостью сразу же натягиваю на себя, застегивая замок до самого верха. Становится теплее, но не спокойнее. Да и в одних трусах мне остается только подпрыгивать, надеясь, что джинсы он тоже мне вернет.

— Здесь воздух чем-то отравлен?.. Почему ты в противогазе?..

— Х-х-х… Когда ты прибыла?.. — задает он вопрос, вновь направляя на меня автомат. — Х-х-х…

Все-таки противогаз быстрее задушит тебя, чем позволит дышать чистым воздухом. Бедный. Снял бы его уже, да лицо мне свое показал.

— Ночью. Этой ночью, — наскоро проговариваю я, поднимая вверх руки.— Опусти его.

Мою просьбу он игнорирует.

— Ты вышла со станции одна?

Зачем угрожать мне? Он же уже понял, что у меня нет ничего, чем я могла бы ему навредить…

— Наверное нет…

Нужно отвести взгляд в сторону и сделать вид, будто вспоминаю о том, чего со мной не происходило. Я-то знаю, что вышла со станции одна. А вот ему об этом знать вовсе не обязательно. Сладко неведение.

И я, кажется, повторяюсь.

— Нас было несколько. Тех, кто выбрался… Но мы побежали в разные стороны…

— Как х-х-х… Выглядела станция, на которой ты вышла?.. Х-х-х…

— Думаешь у меня было время ее разглядывать?

И в самом деле. Кто станет смотреть по сторонам, когда в туннеле что-то пытается тебя съесть? Никто. Он задал странный и глупый вопрос, но мой рассказ сух и неправдоподобен. Он не верит мне и не станет помогать, если я не поделюсь с ним подробностями.

— Я… Я всего лишь домой ехала…

Поджать губы. Зажмуриться. Выдавить из себя пару слезинок.

Дави на жалость, Нина.

— Вначале все было нормально. Как всегда. Но мы… Мы даже одну станцию не проехали, как остановились в туннеле. Рядом со мной женщина стояла. Она чуть не упала, когда поезд остановился, но, схватившись за меня, она устояла на ногах. Многие попадали. Потом… Спустя несколько минут мы поехали дальше. Доехали до станции. Она пересадочная, поэтому часть людей… Большая часть людей вышла на ней. Я уселась на освободившееся место и пообещала себе, что никому его не уступлю… А потом…

А потом мое внимание привлекло странное поведение оставшихся пассажиров.

— Люди, вышедшие на платформу, побежали. Поезд поехал дальше. Машинист даже не попытался затормозить… Там… Там что-то случилось. На станции. Но я не поняла, что именно.

Кажется, он все еще мне не верит.

Знает ли он о том, что обитает в подземке?.. Если он по улицам этого места ходит с автоматом, то, возможно, и знает. Но он ведь может защищаться от тех, на кого я наткнулась ночью, верно? Хотя… У них были только факелы, а у него… Кто при их встрече станет «жертвой» мне остается только гадать.