Клоака. Станция потери
Шрифт:
— По последним данным жертвами обрушения туннеля в столичном метро прошлым вечером достигло более трехсот человек. Данные о раненых продолжают поступать к нашим источникам, работающим на местах и в ближайших к месту трагедии больницах. Сейчас на своих экранах вы увидите номер телефона горячей линии…
Человек нажимает кнопку на пульте и экран телевизора, чуть помедлив, погасает. Комната полностью погружается во тьму.
— Они снова это сделали, — шепчет Человек, обхватывая руками голову. — Снова это сделали…
Он раскачивается из стороны в сторону, стараясь успокоить разбушевавшееся в груди сердце.
—
Человек прикусывает изнутри щеки и впадает в настоящее отчаяние.
— Надо уходить, — шепчет он, решаясь на побег. — Пока они не вспомнили обо мне, нужно уходить…
Бум. Бум. Бум.
Сердце в груди Человека замирает, и он с ужасом во взгляде смотрит на входную дверь. Со стороны общего коридора на нее обрушается град из сильных и громких ударов.
— Антон, — обращаются к нему из-за двери незваные гости, — давайте не будем привлекать внимание соседей и все усложнять. Мы знаем, что Вы дома.
Бум. Бум. Бум.
Человек складывает губы в трубочку и судорожно выдыхает.
Что же ему делать?
Путь к свободе через дверь закрыт. Другого нет — он живет на шестом этаже в двенадцатиэтажном здании. Прыгать вниз? Может и выживет, но далеко ли он убежит с переломанными ногами и спиной? И даже если убежит… Сколько ему придется бегать?
Пару дней?
Месяц?
Год?
Или всю оставшуюся жизнь?
Человек понимает, что сбежать от этих людей и от кошмаров, преследовавших его на протяжении последних двух лет можно только одним способом.
Он встает с пола и быстрым шагом направляется к своему тайнику. Человек уверен, его никто и никогда не найдет. Оторвав плинтус от стены, Человек рукой нащупывает в тайнике надежно упакованное сокровище, облегченно вздыхает и вставляет плинтус обратно.
Все будет хорошо, думает Человек.
Никто и никогда не найдет ключа от страшного подземелья, из которого ему посчастливилось выбраться живым.
Никто и никогда не узнает, что скрывается под Городом.
Никто и никогда не выпустит то, что там обитает, на свободу.
Человек подходит к окну и одергивает шторы. В квартиру просачивается бледно-розовый свет рассвета. Он открывает окно. Помещение наполняется свежим, прохладным воздухом. Крупицы пыли, поблескивая, кружат в воздухе.
Бум. Бум. Бум.
— Антон! — доносится из коридора уже грубее. — Последнее предупреждение!
Человек забирается на подоконник, в животе у него порхают бабочки, как пишут в любовных романах. Но это бабочки не Любви, а Страха. Человек шевелит пальцами на ногах, ощущая утреннюю прохладу. Вглядываясь в пробуждающийся от сна город, Человек улыбается.
Чисто.
Искренне.
Как прежде.
Человек поднимает глаза к небу, и его глаза начинают слезиться. От того ли, что он отвык от света? Или от того, что он забыл, каким прекрасным был мир, скрытый от его глаз за плотными шторами страха и ненависти?
Человек смотрит на свое запястье, на бледной коже проступают два толстых шрама. В рубцах начинает пульсировать боль, и Человек с силой сжимает запястье пальцами другой руки.
Бум.
— Прости, Костя, — говорит Человек, смотря вдаль.
Там, в окнах соседнего дома он видит настоящее солнце.
— Я все-таки трус.
Входная дверь с грохотом падает на пол, но в пустой квартире по старым половицам гуляет лишь ворвавшийся через окно утренний сквозняк.
Часть вторая. Город. Первая улица — Ночлег
Это не мой город.
И чем дольше я брожу в темноте по улицам, тем отчетливее это понимаю.
Я не знаю, откуда именно берется это чувство, но когда ты находишься в незнакомом месте, то сразу же это понимаешь. Вокруг все чужое. И даже если дома будут точно такими же, как и на родной улице, и даже если табличка с названием этой улицы будет висеть на точной копии твоего родного дома, ты все равно не признаешь их своими. У людей все же есть самый настоящий животный инстинкт самосохранения, доставшийся нам от тех, кто ходил по земле нашей планеты миллионы лет назад. В моменты, когда человек оказывается в непривычной для себя среде, этот инстинкт бьет тревогу. Что-то вроде: «Эй, родной, а ну разворачивайся и беги отсюда к чертовой бабушке! Беги, я сказал, и не задавай глупых вопросов! У бабули черта будет безопаснее, чем здесь!»
Вот сейчас мое внутреннее Я кричит так, что громкость оперных певцов — ничто, в сравнении с голосом моего альтер-эго. Я в этом городе чужая. Посторонняя. Меня здесь быть не должно и, если бы я знала, как отсюда выбраться, то с удовольствием побежала бы на пироги к Кощею с Бабой-Ягой, или к лешим, попивающим чаек с чертятами.
Останавливаюсь у невзрачной пятиэтажки, чтобы отдышаться. Все же я слишком быстро бежала. В последний раз, стыдно признавать, я так бродила по улицам в ночь выпускного. Но тогда я была с одноклассниками, и кроме нас на районе не было никого. Вообще никого. Мы делали вид, что будем скучать друг по другу, обещали дружить до скончания времен и так далее по списку… Но вот прошло четыре года и последний раз одноклассников я видела в день вручения аттестатов. И несказанно этому рада. Все же друзей у меня среди них не было, а рассказывать кому-то как я поживаю и как у меня все хорошо, особо не хочется. И уж тем более я не хочу слышать о том, как все хорошо у них.
Поднимаю голову к небу, на котором «висит» зарождающаяся луна. Лишь благодаря ей этот город хоть немного освещен. С того момента, как я вышла из метро, прошло только двадцать минут. Ни зомби, ни инопланетян, ни других людей я до сих пор не встретила. К добру это или нет — не знаю, но мне бы хотелось наткнуться на кого-нибудь из «своих».
Сильнее всего я переживаю за Семена. Как-никак у Тихони в руках был настоящий пистолет, а с головой он, по всей видимости, уже давно не в ладах. Мало ли что он может сделать с Врачом в момент какого-нибудь приступа. Остальные хотя бы ушли вместе… Правда, я не уверена, что они до сих пор не разбрелись по разным сторонам, но… Маша Тему одного точно не оставит. Думаю, она постарается «отвести» его к родителям. Возможно, с ними Сергей и Белла. Хотя, Белла могла и уйти, не желая больше оставаться в их компании. Интересно, она хотя бы думает о своих друзьях, с которыми обсуждала кино, когда я обратила на нее внимание в первый раз?.. Вряд ли.