Клоака. Станция потери

Муссен Анна

И если есть, то как часто поезда вот так вот пропадают?

Сколько людей вмещает в себя один вагон? Человек пятьдесят? Скорее всего больше, но…это и не важно. Если в одном поезде вагонов семь или восемь, то это ведь почти четыреста пассажиров! Как можно «потерять» за раз четыреста человек?

Этого никто не замечает? Всем все равно? А как же семьи тех, кто пропал? Друзья?.. Меня тоже никто не схватится?.. Ни родители, ни Элька с Шуркой? Они не будут меня искать? Не расстроятся, когда поймут, что я, возможно, больше не вернусь? Или же…

Ладно.

Есть еще одна теория. Третья и…самая ужасная.

Вдруг в метро все же что-то произошло.

Правда произошло и все мы, кто был в этом поезде, стали жертвами случившегося несчастья. Мне не хочется думать об этой теории, как-то развивать ее, потому что… Это будет означать, что я уже мертва, а эти туннели, по которым я катаюсь — мой вечный путь, в который меня засунули из-за моей «правильной» жизни.

И я здесь совершенно одна.

03:35

Однажды, когда я была маленькой, родители потеряли меня на рынке. Разумеется, по их словам, я сама потерялась. Ни один взрослый никогда не признается в том, что потерял своего ребенка, верно? Вот и мои в этом промахе до сих пор не признаются. Но дело не в этом… Я отчетливо помню тот день. Была зима. Холодная такая. По-настоящему холодная. Сейчас зимы совершенно не такие. Я была одета в ярко-желтый пуховик и такого же цвета шапку-ушанку. Этакий цыпленок в болоньевых штанишках и серых валенках. Сейчас, встречая в торговых центрах потерявшихся детей, я прихожу в ужас от их поведения. Откуда только в этих маленьких тельцах столько энергии? Ее бы в нужное русло направлять, а не тратить на истерики и капризы.

Я же, когда разлучилась с родителями, вела себя совершенно спокойно, чем удивила заметившего меня охранника. Он отвел меня в комнату, похожую на радиорубку в школе. Дал шоколадных конфет и налил горячего чая. Даже молоко откуда-то достал. Спросил: как меня зовут, с кем я была и имена родителей. Благо ответы на эти вопросы я знала наизусть. Узнав нужную ему информацию, он ушел. Не знаю, почему нельзя было объявить о том, что я нашлась по радио рынка… Наверное, оно в тот момент не работало.

Я помню, что совершенно не боялась. Ни того, что потерялась, ни того, что осталась одна в маленькой, незнакомой комнатке. Охранника, несмотря на его грозный и несколько…бичеватый вид, я тоже не испугалась. Смело взяла его за руку и пошла с ним в ту комнату. Хотя, я помню, как меня за это потом отругала мама. Нельзя уходить куда-то с незнакомцами, даже если они одеты в форму. Особенно когда тебе лет пять-шесть… Да даже когда тебе за двадцать…Особенно когда тебе уже за двадцать и ты «взрослая девушка».

03:37

Прошло только две минуты?..

Время течет так медленно, когда хочется, чтобы оно летело, сломя голову… Поднимаюсь и смотрю на пустой вагон. В нем и светло и тепло. Двери закрыты. Бездне негде прятаться.

Поезд медленно въезжает в туннель, вновь скрываясь под землей.

Я бы сейчас не отказалась от конфет и чая. Настолько горячего, что обожженное им небо еще долго бы зудело заживая. А проводя языком по поврежденной коже, она бы казалась мне гладкой-гладкой. Наверное, в большинстве своем люди немного мазохисты. Мы отрываем корочки от ранок, «тычем» кончиком языка в зубные дырки, проверяя, будет ли опять больно? Специально отрываем заусеницы, чтобы вскоре кожа у ногтей воспалилась от попавшей в ранку грязи. Выщипываем брови… Фу, лучше о чем-нибудь другом подумать.

Но о чем думать в такой ситуации?.. Я не хочу вспоминать тех, кого сегодня встретила и не хочу загадывать на будущее. Встаю и вновь подхожу к карте, внимательно вглядываясь

в сплетенные между собой разноцветные линии. Если поезд и в самом деле «провалился» в другой мир, то она бесполезна. Доехав до конечной станции, что мне делать? Выйти на улицу? А дальше что? Если это другой мир, то моего дома нет. Моих родителей нет. Куда мне идти? Кого искать?..

Поезд начинает замедлять ход. Опять. Но я не боюсь. Мне, правда, не страшно. Чему быть, того не миновать. Я ненавижу пословицы и прочую чушь, но в данной ситуации от меня ничего не зависит. Поезд в любом случае доедет до конечной, и я выйду на платформу. Не думаю, что есть смысл оставаться в поезде. Я, наверное, смогу выйти на поверхность, а там… А там уже буду разбираться по ходу…пьесы. Я ненавижу пословицы и устойчивые выражения, но в такой момент только они и лезут в голову.

Поезд прибыл на станцию. Двери одновременно распахнулись.

…х-х-х…дальше не…ш-ш-ш…прось…ба…х-х-х…освободить…ва….н…

Последнее слово машинист «проглатывает», но знакомую мне фразу я все равно понимаю и додумываю уже сама.

Осторожно выглядываю из вагона наружу, руками держась за то место, откуда выезжают и куда заезжают двери. На платформе темно. Лишь благодаря свету, исходившему из всех вагонов, я могу разглядеть…ничего. На платформе ничего нет.

Выйти?.. Остаться?.. На этот раз рядом со мной никого нет. Никто не вернется за мной и не станет подталкивать, поэтому… Я должна сама сделать этот шаг вперед.

И я делаю его. Этот шаг.

На платформе темно и холодно. Под ногами гуляет сквозняк, а значит, где-то неподалеку есть выход. Открытый выход, через который я смогу попасть на поверхность.

И сейчас я сделаю кое-что о-очень глупое.

— Есть здесь кто-нибудь?..

Да, конечно, так мне и ответит мой будущий маньяк-душитель, но попытаться ведь стоило?..

Тры-ынь! Тры-ынь! Тры-ынь!

Сердце пропускает удар, а после начинает биться быстрее.

Этот звук я хорошо знаю. Колесико в старых стационарных телефонах издавало точно такой же звук, когда нужно было набрать номер. Каждую цифру приходилось прокручивать по отдельности и ждать, когда колесико вернется в исходное положение…

Слава быстрому набору.

Нужно проверить машиниста.

Подхожу к кабине, пытаясь заглянуть внутрь, но от безысходности отодвигаюсь обратно. Ничего не видно. Рукой провожу по грязному стеклу, но, как и говорил Семен, «грязь» внутри. Стучу. Раз. Два. Тишина. Если машинист внутри, то он либо глухой, либо… Лучше не думать. Потому что если он не глухой и специально мне не отвечает…

Оборачиваюсь.

Приглядевшись, замечаю неподалеку от меня неподвижно горящий красный огонек.

Нина, не вздумай к нему подходить. Вспомни все те ужастики, которых с детства ты пересмотрела уже уйму раз. Нельзя идти в темные места. Нельзя задавать глупый вопрос: Кто здесь? Вообще ничего нельзя делать в непонятных местах и ситуациях.

Головой-то я все понимаю, но вот ноги к этому огоньку идут сами собой. Внутри все начинает холодеть от страха, но мои друзья-черви не шевелятся. Я не ощущаю рядом с собой никого живого, но кто сказал, что нужно забыть о теории Беллы с зомби?

Этот огонек меня манит. По-настоящему манит. Протягиваю к нему руку и уже через секунду нащупываю под подушечкой пальца кнопку. Нажимаю на нее и… Вокруг меня загорается множество огней! От неожиданности, кажется, я даже вскрикиваю.