Клоака. Станция потери

Муссен Анна

Идиотка.

Вот просто слов других нет.

Какая же я идиотка!

Я насчитываю, по меньшей мере, еще семь взрывов. Звук от них доносится со стороны выстроенного по периметру лагеря забора. Кто-то специально проделывал в нем дыры, и я даже знаю, зачем это было сделано. Нет, не для того, чтобы находящиеся внутри лагеря люди сбежали. Совсем не для этого. Те, кто жил внутри огороженной территории, в теории, всегда могли выйти за пределы лагеря сами. А вот те, кто обитает в Клоаке, внутрь попасть могли только одним способом.

И кто-то им этот способ обеспечил

в количестве семи штук.

Как минимум семи штук.

Свет в «небесных» панелях начинает медленно погасать. В Клоаке смеркается. Я чувствую едкий запах гари, а еще тошнотворную аммиачную вонь. Глаза слезятся, к горлу подкатывает горьковатый комок. Сейчас я во всей красе осознаю название этого места. Канализация. Помойная яма.

Да на свалках, наверное, воняет меньше, чем здесь и сейчас.

Люди в лагере носятся от одного здания к другому, кричат, вопят, а те душегубы, кому повезло оказаться в сложившейся ситуации с автоматами в руках, палят во все стороны, особо не прицеливаясь и не переживая о том, кто станет их мишенями. И тут у меня назревает вопрос: что сейчас представляет большую опасность? Душегубы или заполоняющие лагерь «горожане»?

— Эй, ты ведь понимаешь, что помереть вот так совсем уж тупо! — шипит Белла, прижимая ладони к своим ушам.

— Понимаю, — отзываюсь я, осторожно выглядывая из-за обшарпанного угла какого-то двухэтажного здания. — Еще как понимаю.

За эту короткую «вылазку» я насчитываю трех «горожан» и двух душегубов-мазил. Они стоят метрах в десяти от места, где мы прячемся, и нас не замечают. Впрочем, они в этом не виноваты, у этих мужиков сейчас есть проблема поважнее, чем две девицы, сбежавшие от местной сутенерши. Но скажите мне кто-нибудь, тут автоматы раздают всем подряд или только за красивые глазки? Они же не умеют стрелять! Беспорядочно водят своими автоматами то вверх, то вниз, то вправо, то влево, тратя патроны и ни разу не попав по вонючим целям!

Если честно, то шансов на победу у «горожан» куда больше, чем у душегубов.

Бах-бах! Бах-бах!

Бах!

А-а-а!..

«Горожане» — три. Душегубы — один. Девицы — два.

Я прячусь обратно.

— Если я сегодня помру, то стану призраком и буду преследовать тебя до конца твоей никчемной жизни! — продолжает шипеть Белла, не рискуя выкрикивать свою угрозу в полный голос.

— Значит, ты предполагаешь, что мне выжить все-таки удастся? — спрашиваю я у нее, прижавшись спиной к стене.

Бах-бах! Бах-бах!

Бах!

— Ты, гадина, живучая, — беззлобно обзывается Белла, — точно тут не помрешь.

Бах!

— Сочту за комплимент.

Бах!

Криков стихли. И я уж подумала, что у горе-мазилы наконец-то появился глазомер, но предчувствие, сжавшее сердце в тиски, заставляет меня усиленно думать над тем, что я услышала. А точнее, что именно я услышала.

Звуки выстрелов, прогремевших сейчас, отличаются от тех, которые я слышала за минуты до этого. Потому что это был грохот не от автоматной очереди, а от пистолетной. И не от очереди уже, а от одиночных выстрелов.

Я снова выглядываю из-за угла.

Бах!

Кажется, я ойкаю. Белла хватает меня за руку и дергает вниз. Мы обе оседаем на землю. Поднимаю вверх взгляд, наблюдая за тем, как и без того обшарпанный угол стал обшарпанней на целую дырку. Я даже вижу, как вниз струится бетонно-штукатурный порошок.

— Нина… — шепчет Белла, и я обарачиваюсь к ней, наблюдая за стремительно бледнеющим лицом моей компаньонки. — П-первой, если что, помираю я. Не хочу оставаться здесь одна.

— Да не помрешь ты.

Поднимаюсь на ноги.

Страх отступает на второй план, выдвинув на пьедестал почета гордую злость. Перед глазами стоит стрелявший в меня придурок. Я шагаю вперед, выходя из своего временного убежища, и тут же мое сердце стремительно падает куда-то вниз. Рядом со мной, буквально из воздуха, материализовывается фигура знакомого мне человека. Костя оттягивает вниз скрывающую его нос и рот тряпку. Лицо у него злющее-презлющее. Его взгляд метается по моему лицу, словно проверяя его на отсутствие лишней дырки.

— Ты чуть не подстрелил меня! — выкрикиваю я, тыча пальцем в его грудь.

— Я чуть не подстрелил тебя! — выкрикивает он в таком же тоне, одновременно со мной.

— Так это я виновата?!

— А кто еще?! Какого черта ты вообще отсюда высунулась?!

— А какого черта ты не смотришь куда стреляешь?!

— Скажи спасибо, что не смотрел, — уже тише произносит Костя. — Иначе бы не промахнулся.

— Ну спасибо, что не попал в меня, — бурчу я, смотря ему в глаза.

Костя кладет руку мне на плечо и коротко кивает, словно в знак запоздалого приветствия.

— Я рад, что мы снова встретились.

Я криво улыбаюсь ему, потому что тоже рада этой внезапной встрече.

— А я-то как рада тому, что рядом со мной не валяются человеческие мозги, — бубнит Белла, поднявшаяся на ноги. — Спасибо, что промахнулся, милый.

«Милый» она произносит с таким отвращением, что я чуть было не засмеялась. Отделавшись от накатившегося на нее испуга, Белла возвращает себе свою стервозность.

— Не за что, — отвечает ей Костя, лишь мимолетно взглянув на Беллу. — Я иду за братом, а ты с подружкой беги к тому выходу, куда тебя отвел Митяй при нашей последней встрече. Помнишь, где это было?

— Помню, но ты не…

— Я — за братом. Ты — за пределы лагеря, — перебивает меня Костя, вновь натягивая ткань на нос. — Пока шел сюда, видел Сергея с какой-то девушкой. Я сказал ему бежать в сторону моего убежища.

При упоминании Спортсмена и Маши — я уверена в том, что вместе с Сергеем была именно Маша — у меня на сердце становится теплее. Если они выбрались за пределы лагеря, то нам остается лишь присоединиться к ним и продолжить наш побег. Была в этом плане лишь одна, некстати появившаяся загвоздка.